— Вот именно! Мы три года были вместе, а ты так легко проиграл меня в карты! Я не верю больше тебе и между нами всё кончено. Навсегда! — кричу, направляясь в его комнату. Знаю, что где-то в ней, остались мои прежние вещи, которые были у него на всякий случайный. Вдруг я в гости зайду, а на нас страсть нахлынет…
— Я думал что выиграю! — твердит он, направляясь следом.
— Отстань! Я к тебе не за этим пришла! — отмахиваюсь, отыскав в шкафу джинсы и футболку. — И у меня нет времени на разборки. Если ты не хочешь чтобы тебя убили, ты должен мне помочь. За мной следует Барсов…
— Три дня ведь уже прошло! — обрывает меня Генка.
— Пойди и скажи это Барсову, который решил оставить меня себе! — кричу, но он лишь опускает взгляд в пол. — Так и знала, — добавляю. — Ты никогда бы не смог меня защитить. Кто я была для тебя?
— Я люблю тебя! — срывается на крик Генка. — Разве я виноват, что нам перешёл дорогу самый ужасный псих города, которого все боятся! Я не могу пойти против него! Он бандит и убийца, к тому же при власти и богатстве! Что я могу сделать?
Смотрю на Генку и удивляюсь, как я не заметила этой фальши в нём раньше. Как я его могла любить? Он совсем оказался другим, нежели я его знала! Трус! Слабак! Предатель!
Но я не должна его винить в том, что он не может пойти против Никона. Никто не может пойти против него! Даже я…
— Отвези меня к моим родителям, и мы будем квиты, — тихо говорю, взяв его за руку…
Глава 30
Никон.
«Она жива» — этих слов мне было достаточно, чтобы на мгновение потерять себя. Эти слова давно превратились в мечту, которая стала моей наивной, нездоровой фантазией. Фантазией — в которую верил только я!
А потом Гвоздь назвал имя Дины, и меня словно током прошибло. Грудь сдавила невидимая сила, разрывая моё сердце в клочья…
Так близко…она была со мною рядом…мой котёнок!
Я трогал её, смотрел в родные глаза и не узнал. Точнее чувствовал, что она моя девочка, но так упорно отрицал это, отталкивал её от себя, обижал. Не пускал к себе!
Свою малышку не узнать…
Как я только мог, быть таким слепым?
Ведь ещё с первого взгляда увидел в Дине своего котёнка. Обнимал, и ощущал всем своим существом — что это она! Но игнорировал внутренние намёки, злился на неё и на себя, расценивая это как предательство.
Но хуже всего было осознавать, как все эти дни я поступал с Мадиной!
Душил её, кричал, приказывал, оскорблял, угрожал, жестоко взял на столе и чуть не трахнул другую при ней! Кроме того, она узнала худшую сторону моей жизни, мои грязные предпочтения, извращённые мысли, жестокость и зверство. Это именно то, что я бы не хотел ей показывать. Я бы не хотел, чтобы она знала о моей бандитской жизни, об этих всех разборках и как они решаются.
Каким она теперь меня узнала? Ублюдком?!
Стою на месте несколько секунд, не дышу, и ничего не слышу. Вижу перед собой мелькающего Артёма как в замедленной съёмке, он что-то кричит, доказывает, а у меня одна только мысль — бежать к своей девочке. Мне всё похеру! Есть только она, где-то там…моя малышка!
Отталкиваю от себя друга, прохожу мимо, несусь на улицу и сажусь в первую попавшуюся машину.
А дальше плохо помню что происходило… лечу со скоростью сто восемьдесят километров в час, почти не разбирая дороги. Врываюсь через парадный вход в поликлинику, повалив на ходу двух охранников, которые намеривались меня задержать. После чего, пробиваю себе путь внутри здания, разбросав в стороны ещё одних психопатов в белых халатах, решивших меня остановить.
В тот момент у меня было мало здравого смысла. Мне почему-то казалось, что все против меня. Весь мир против нас! И они специально не пропускали меня к моему котёнку. Мне было жизненно необходимо её увидеть, прикоснутся, быть рядом. Не мог толком дышать, без неё, задыхался. А когда вошёл в палату и увидел на её руках верёвки, вообще сорвало крышу. Думал, разорву всех в клочья, уничтожу…, врезал какому-то парню, приказал уволить половину персонала, и лишь потом немного остыл. Ведь желание остаться с Мадиной наедине, просто обнять, посмотреть на неё — было выше всего этого. Не хотел зря терять время, а быть уже с ней. Навсегда.
Не отпущу!
Люблю её…
Мой родной котёнок…
Выгоняю всех, падаю возле её кровати на колени, и словно оживаю. Как глоток свежего воздуха для утопающего. Вот — моя жизнь!
Трогаю её руками, прижимаюсь губами к лицу, целую, чтобы быть ближе, ощутить её больше, всю и прошу прощение. Знаю, что не слышит. Спит. Но мне было нужно это сделать, хотя бы так!
Смотрю на неё и не могу поверить, что всё это по-настоящему!
Столько лет, сколько пережитого! Сходил с ума! Погибал…без неё!
А она…ЖИВА!
Моя девочка…
Держу её руку, перебираю холодные пальчики, покрываю каждый поцелуем и прижимаюсь лбом её лицу!
Мне очень хотелось, чтобы она проснулась, хотел поговорить с ней, исправить ошибки. Но я понимал, что она пережила стресс, волнение…мой идиотизм! Теперь ей нужно было отдохнуть, набраться сил, успокоится, а мне — было необходимо терпение и всё как следует обдумать.
Обдумать всю ситуацию, эту спланированную, к счастью неудачную смерть к которой оказался причастен мой отец, потерю памяти Дины, её жизнь и прочее.
Только сейчас вспоминая о моменте в комнате, когда Дина нашла свои рисунки, смотрела на них и так подозрительно себя вела, я начинаю понимать, что она вспомнила меня. И её вопрос: «Ты — Никон Барвов?», только подтверждает это.
Моя малышка, просто забыла обо мне, но, так же как и я, ощущала меня и отвечала с чувством на все мои прикосновения. А я всё запорол…
Как я мог её не узнать? Эти глаза, улыбку, голос!
Она красивой стала, очень. Моя девочка…
Всё сделаю для того, чтобы моей и оставалась!
Я горы для неё сверну, подарю сказку, все блага мира! Лишь бы только простила…
— Ник, дружище, тебе нужно привести себя в порядок! — вдруг слышу у себя за спиной, и меня мгновенно охватывает ярость.
— Пошёл вон! — рычу, сильнее сжимая руку Дины. Какой там «порядок», я ни на секунду больше не хочу разлучаться со своим котёнком. Но отклонившись от её лица, замечаю кровавый след на щеке, который оставил сам и понимаю что он прав.
— Сам подумай…если она сейчас проснётся и увидит тебя таким, ты её только сильнее напугаешь! — тем временем, не уступает Артём. — Я привёз тебе сменную одежду, в больнице есть душ…
— Заткнись уже! — обрываю его, поднимаясь на ноги. Мне не хотелось её оставлять, даже на мгновение. Этой короткой встречи мне было мало, хотелось ещё, больше, быть рядом, обнимать.
