— Меня достало, что ты днями и ночами на работе. Меня достало, что тебе пофигу — будет ребенок или нет. Меня достало, что я прихожу домой, а тут меня ждет какая-то плачущая идиотка…
— А ты хочешь, чтобы я дома сидел и идиоток от тебя отгонял? Ты знала, за кого замуж выходила, Ксюша…
Они не шли на попятные. Только сильнее пожар разжигали.
Ксюша зарычала, шибанула рукой о раковину, потом снова по коридору в сторону спальни, по дороге прихватив ту самую мамину вазу…
— Не смей, Ксения, — Ваня будто последний шанс ей давал… Тихим вкрадчивым голосом… Глядя прямо в яростно горящие глаза…
— Да ты что, — последний шанс она потратила — в него полетела ваза… Конечно, не попала — увернулся, а вот разбилась красиво — звонко, на мелкие осколки… по всей спальне теперь собирать… И это тоже почему-то за его вину засчитано было. Еще сильнее разозлило. — Пошел нахрен, Тихомиров. Ночевать иди туда же, откуда пришел! На работу свою гребаную!
Развернулась, из спальни в коридор, оттуда в зал… В бар, снова бутылку достала, потянулась за штопором… Почему-то нестерпимо хотелось напиться и пожалеть себя. Что так с мужем не повезло. Что с детьми не получается. Что… Просто жалко себя. И все тут…
— Штопор положила…
Он через минуту снова в дверном проеме оказался. Сказал угрожающе… Ксюша же не ответила даже. Штопор одной рукой на пробке зафиксировала, вторую вверх — демонстрируя Бродяге, куда тот может пойти со своими приказами.
Ксюша знала, что он терпеть этого не может. Когда пьет, когда ругается, когда неприличные жесты себе позволяет. Но ей фиолетово было. Катастрофически…
— Положила, я сказал…
Он, конечно же, не пошел, куда послали.
Подошел, силой из рук штопор выдрал, бутылку обратно в бар… Развернулся…
— Ты что творишь, дура?
Ксюша застыла, глядя на него, злясь и… не в состоянии вымолвить ни слова. Не в состоянии сформулировать, что творит, почему творит, почему хреново так…
Молчала долго, а потом всхлипнула…
Раз, второй, третий… Разрыдалась позорно, лицо руками закрывая…
Он рядом оказался быстрее, чем можно было рассчитывал, обнял, к себе прижал…
— Почему у какой-то… У какой-то малолетки… Которая д-д-даже не понимает… — залепетало сбивчиво, чередуя слова с всхлипами… — Которая даже не ценит… П-п-п-пузо, а я… А мы… А ты…
— Тише, горе мое, тише, — и стоило ей слабину дать, надломиться будто, как вся спесь слетела и с Бродяги. Он никогда не хотел ее сломать. Тонко чувствовал, когда их война идет на равных, а когда она уже сдается. И боль ее тоже тонко чувствовал. У него такая же в груди жгла.
Только он пытался разочарование из-за неудач отодвигать подальше мыслями о работе, благо, там-то всегда пожар горел, он всегда нужен был, всегда было, на что переключиться, Ксюше же… Не удавалось.
— У нас получится, Ксюш. Клянусь тебе. Будет свое пузо. Или два… Или три… Сколько хочешь? — Ваню убрал с лица жены волосы, пальцами по шелковистой коже провел, слезы стирая, улыбнулся даже. Она тоже улыбнулась, пусть и тряслась вся, пусть пахло от нее хмелем, что его всегда до мурашек пробирало… Ассоциации будило. Те, которые даже в воспоминания оформиться не успели толком, слишком мал он был, чтобы помнить.
— Троих хочу…
— Так рожать же трижды придется.
— Ничего, я выдержу.
Ксюша улыбнулась снова, Бродяга хмыкнул, лбом ко лбу прижался. Не сомневался. Выдержит. Нет среди его знакомых женщины более сильной. Она все выдержит.
— Мать убьет за вазу.
— Скажу, что разбила, когда убиралась.
— Не поверит. Решит, что я грохнул.
— Но ты ведь рад…
— Рад… А та девочка… Ксюш. Ты же знаешь… — Ваня от лица ее оторвался, взглядом все сказал, озвучивать не надо было. Он был патологически верным. Для него это было главное правило и чуть ли не единственное условие.
— Знаю.
Кивнул, целовать начал. Аккуратно и нежно, потом — уверенней и требовательней… На руки подхватил, в спальню понес.
— Там осколки везде…
— Риск — благородное дело.
Он любил риск. Никогда не боялся проиграть, боялся разве что не действовать.
Глава 7
Настоящее…
— Ксения Игоревна! — Ксюша с Максимом одновременно обернулись, реагируя на отклик. А потом одновременно же скривились…
— Я уже говорил вам сто раз, девушка, что…
— А я не к вам обращаюсь. Или Ксения Игоревна вас уполномочивала за себя отвечать?
Настырная девушка, вынувшая из Ксюши всю душу, с вызовом уставилась на Максима, успевшего отгородить Тихомирову от нежелательного контакта. Сделал это не потому, что Кристина Краст могла причинить его подопечной физический вред, просто моральный…
Она была журналисткой. Из тех, которые гордятся своей «желтизной», которые выворачивают правду до неузнаваемости во имя сенсации, которые не имеют ничего общего с профессией…
— Я спешу… — Ксюша мазнула взглядом по миловидному лицу молоденькой, но такой неприятно пробивной девицы, и пользуясь тем, что Максим пигалицу не пропустит, пошла в сторону офиса…
— Вы обещали мне интервью, Ксения Игоревна! Неужели не сдержите слово? Это ведь несерьезно…
Кристина бросила уже в спину… И вроде бы можно проигнорировать, отмахнуться, двинуться дальше… В конце концов, на них с Ваней за прошедшие после его кончины месяцы столько дерьма вылилось, еще ложечка фантазий от этой девушки — принципиальной не станет, но…
Ксюша развернулась, сощурилась, окидывая Краст пристальным взглядом…
Она ведь еще Ваню донимала, пока жив был. Добилась своего — получила интервью, потом опубликовала… И не было оно «чистеньким», местами манипуляции, местами интерпретации, зато получилась сенсация… Ваня на призыв «а теперь пару слов о личном…» отреагировал коротким «табу»… Кристина же сама дописала то, что смогла выяснить. «Поняла», откуда у Тихомирова деньги на бизнес — постарался богатый папенька супружницы, «выяснила», что в семье не все так гладко — часто ссорятся, «предположила», что Иван пока тянет балласт нелюбимой жены, но скоро сбросит его и вот тогда…
Читать это Ксюше было дико неприятно, хотя к тому времени давно выработался иммунитет. Все врут. Особенно журналисты. Кто-то от непрофессионализма, кто-то от того, что неправильно понимает значение слова «профессионализм», не за тем гонится…
Вот только откуда у девицы столько наглости… Оставалось загадкой.
То интервью Бродяги по иронии судьбы стало последним. После случившегося его растаскали на цитаты повсюду. Кристина Краст вдруг проснулась звездой. Видимо, хотела продолжить свой путь, получив эксклюзив еще и от вдовы Тихомирова.
