— Перед этим надо выпить, Рэй… давай-давай… — И, не дожидаясь ответа, отправил в рот свою порцию.
Я взял стакан.
Меня порядком уже мутило. И не только от грязного рома, но и от разгорячённой вопящей толпы, от вязкого, пропитанного потом и дымом воздуха кабаре, от красных фонарей потолка.
Я проглотил ром, как воду, почти не заметив его крепости.
— Эй… Барто… ло… — Тут выяснилось, что я еле ворочаю языком, хотя был уверен, что ещё не настолько пьян, чтобы имя собутыльника стало вдруг непроизносимым с первого раза. — Барт… чёрт… плевать на этих девиц… расскажи лучше, что ты знаешь о школе… ну той… на Бер-р-р-р-оу-з-з?.. Эй, Барт… мы же почти родственники…
Я приподнялся и, перевалившись через стол, взял Соло за грудки. Тот от неожиданности вздрогнул и уставился на меня, оторвав взгляд от сцены.
— Какого хрена ты ко мне лезешь, Рэй? — возмутился он. — Отвали! Смотри лучше туда.
Он хотел повернуться к сцене, но я несильно двинул его кулаком по щеке.
— Барт. Расскажи мне про школу… может, я тоже туда хочу. И я отстану… даже женюсь на твоей племяннице… на всех племянницах… вот сразу… прям завтра…
Соло засопел мне в лицо.
— Ты же не отвалишь? Да, Рэй?.. Чёрт с тобой… В школу Сильвер недавно открыли набор для нового класса, Архитектор собирает…
Его последние слова заглушили аплодисменты.
Чёртовы аплодисменты!
Девушка на сцене скинула плащ.
— А теперь заткнись, Рэй, иначе сломаю тебе нос, — бросил Соло и оттолкнул меня.
Я соскользнул со стола, но в своё кресло не попал. Растянулся на полу, ушиб себе копчик, кое-как взобрался обратно в кресло. И тоже уставился на сцену сквозь мутную пелену алкогольного дурмана.
Сцена стремительно уезжала вбок, билась на части, вокруг всё вертелось, даже когда я не шевелил головой. Шум кабаре пульсировал внутри черепа.
Последний раз я набирался так, когда отмечал двадцатилетие у Шона Ривера, моего старого друга, в его каморке на Рынке Нищих. Проснулся я тогда в объятиях двух неизвестных девиц и с невыносимой головной болью. К тому же, в одних панталонах. Оказывается, пока мы с Шоном, пьяные, спали, нас ограбили, хотя красть особо было и нечего. Забрали совсем по мелочи: одежда и небогатая закуска… Но всё же как странно сейчас осознавать, что теперь мне семнадцать, и двадцатилетия у меня вроде как и не было.
— Эстер! Не стесняйся, крошка! — рявкнул на весь зал Соло.
Я нахмурился. Эстер? Где я слышал это имя? Совсем недавно ведь слышал.
Вгляделся в лицо девушки. И только тогда понял, откуда её знаю.
Эстер — одна из двух наводчиц с Гвардейской площади. Рунная ведьма.
И пока я, пьяный дурень, разглядывал её лицо, остальные разглядывали её тело. Девушка была совершенно голой. Только руны на её коже мерцали так ярко, что подробности её обнажённой фигуры увидеть не удавалось.
Заметив, что я принялся изучать Эстер и, ясное дело, не из самых приличных побуждений, Соло заулыбался.
— Ну что, Рэй? Как тебе? Сейчас начнётся самое интересное.
Я прищурился, безуспешно фокусируя взгляд на лице собутыльника.
— Куда ещё интереснее, Барт?.. Снимать с девчонки больше нечего.
— Да будет тебе известно, сопливый девственник, что мастера рун умеют не только лечить, но и прикасаться на расстоянии и чертить телесный знак наслаждения… — Соло усмехнулся. — Эстер делает это лучше всех девочек. Выбирает одного счастливчика и… ну… увидишь, в общем.
Наплевав на его слова и на голую рунную ведьму, я устроился удобнее, положил затылок на спинку кресла и прикрыл глаза. Но стало только хуже. Пространство бешено завертелось, к горлу подступила тошнота. Мы осушили с Соло почти полторы бутылки грязного рома и, по всем признакам, наступало время расплаты.
На меня уже накатила развязная пьяная дрёма, но тут я почувствовал… прикосновение. Кто-то дотронулся до моей груди.
Я распахнул глаза и выпрямился.
Никого рядом не было.
Соло, как и все остальные, продолжал пялиться на сцену, а ведьма рисовала в воздухе замысловатый рисунок.
Прикосновение повторилось, невидимые горячие пальцы принялись вычерчивать на моей коже руну.
Ну не-ет…
Я еле удержался, чтобы не вскочить. Привлекать к себе внимание не хотелось и, если честно, я не особо был готов к резким движениям, так что остался сидеть и анализировать невнятные ощущения.
Хотя нет… ощущения нарастали, невыносимо приятные… вот же зараза…
Пришлось заставить себя замереть и сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. Хоть я и был в стельку пьян, но на такое мой молодой организм отозвался, как и положено.
А ведьма продолжала рисовать свою чёртову руну. И теперь уже не осталось сомнений, что тем самым «счастливчиком», про которого бормотал Соло, Эстер выбрала именно меня. Паршивая девичья подстава исполнялась втихую, но так, что не отделаешься…
Я впился пальцами в подлокотники кресла.
И чёрт бы меня побрал, всё-таки не сдержал долгого выдоха.
Этого тихого звука хватило, чтобы весь зал, застывший в молчании и тишине, переключил внимание на меня. Я выдавил кривую улыбку: мол, вообще тут не при делах. И пока предпринимал неуклюжие попытки скрыть своё стремительно меняющееся состояние, ведьма продолжала дело.
Я судорожно вдохнул и выдохнул, сильнее сжал подлокотники кресла.
— Эстер! — зарычал кто-то из зала. — Эстер, только не он! Только не этот говнюк! Не-е-ет!
Девушка на сцене не останавливалась, всё быстрее рисовала знаки в воздухе.
Ах чёрт... никогда бы не подумал, что такое возможно…
— Эстер! Убью! — орал кто-то.
Я узнал этот гневный голос. Он принадлежал Феликсу.
Но мне уже было плевать и на Феликса, и на Соло, и на весь зал… Моё пьяное сознание желало ощущать только одну точку соприкосновения — с искусством Эстер.
Я зажмурился, не в силах избежать неизбежного. Во-о-о-т дья-а-а-а-во-ол… Мысли на секунду исчезли, утонув в телесном послевкусии…
— Ах ты подонок! — завопил Феликс уже где-то совсем близко. — Я сначала убью тебя, а потом её!
— Нет, Феликс, — а это уже был голос Соло. — Я обещал, что сегодня ты его не тронешь. Я всегда выполняю свои обещания.
— Что?! Бартоло! Но ты же видишь, что она творит!
— Уйди, Феликс. Остынь. Завтра с ним разберёшься.
— Но Бартоло…
— Уйди, я сказал! Парни, выведите его отсюда.
— Нет уж, Бартоло! Такого я не прощаю! — рыкнул Феликс.
Послышались звуки борьбы, хлёсткие удары кулаков, голоса… много голосов, целый вал голосов и выкриков.
