Мартен повернулся к пенсионеру.
– Вы не знаете, Маршассон сейчас дома?
– Он умер.
Мартен вздрогнул.
– Что? Когда?
– Около пяти месяцев назад. Упал с лестницы и сломал себе шею. Жил он один, труп нашла домработница.
Сервасу кое-что пришло в голову.
– А у кого ключ, не знаете?
Пенсионер отрицательно мотнул головой. Серваса опять охватило нетерпение.
– Спасибо за помощь, – сказал он. – Не говорите об этом никому.
– Думаете, вам удастся что-то найти? – скептически спросил хозяин дома.
Как почти все местные, Могренье сомневался в эффективности полиции и судебных органов, доведенных до полного бессилия перестраховкой законодательной власти, нехваткой средств и страхом перед крепнущей преступностью.
Как только он вышел из дома, его сразу окутал запах асфальта. Он быстрым шагом направился к машине, но тут рабочий с недобрым взглядом окликнул его, стоя на дымящемся шоссе:
– И когда вы собираетесь открыть дорогу?
Сервас обернулся и остановился на тротуаре. Ага, значит, рабочий знал, что он из полиции. По долине новости разлетаются быстро. Разве что парень видел его в компании мэра или выходящим из жандармерии.
– Понятия не имею, а что?
– А то, что моя маленькая дочка лежит в больнице в Ланмезане, – рявкнул рабочий. – Ей вырезали аппендицит. Я вчера спросил, можно ли слетать туда на вертолете, чтобы ее навестить, а мне ответили, что вертолеты только для неотложных случаев, а мой случай не тот.
– А с ней там есть кто-нибудь?
– Бабушка, – неохотно ответил рабочий.
Голос его звучал враждебно и агрессивно.
– Как вас зовут? Я попробую что-нибудь сделать…
Рабочий пожал плечами под взглядами остальных.
– Да бросьте вы. Я отлично знаю, что все это чушь собачья, и ничего вы не сделаете.
– Говорю вам, что…
– Всегда одно и то же, – перебил его рабочий. – На маленьких людей, таких как мы, всем наплевать. Нас словно и нет. Будьте уверены, если бы я был политиком или денежным мешком, я бы уже сидел в вашем гребаном вертолете…
И он свирепо уставился на Серваса.
– Но все это, все ваши блатные привилегии скоро кончатся, и нагрянут перемены. Финито. А когда они нагрянут, вы окажетесь в первом ряду, банда ублюдков.
Сервас соображал, стоит ли реагировать на оскорбление, но решил, что не стоит: у него были другие дела. И потом, на месте парня он поступил бы точно так же.
29
– Да, – сказал Ангард. – Маршассон. Конечно, помню. Его нашли внизу лестницы с разбитым затылком. Судебный медик не заметил ничего необычного. И все заключили, что падение было случайным.
Сервас заглянул жандарму в глаза.
– Вы хорошо тогда обыскали дом?
На лице Ангарда он прочел смущение и замешательство.
– А зачем? Ведь несчастный случай…
Сервас обернулся к Циглер. Ирен преспокойно слушала, не пропуская ни слова и теребя пальцами пирсинг.
– Надо обшарить дом, – сказал Мартен. – Очевидно, что Марианна Бохановски какое-то время там жила.
– Если верить пенсионеру, которому нечего делать, который ненавидел соседа и который, по словам присутствующего здесь Ангарда, имел привычку по каждому ничтожному поводу звонить в жандармерию… – прокомментировала она и обратилась к Ангарду: – Сейчас дом пустует?
– Да. Он выставлен на продажу. Время от времени туда заходит нотариус. Если бы там кто-то был, он бы заметил…
– Так ключи у нотариуса? Ладно. Пошли, – приказала она, снимая с вешалки кожаную куртку.
– У нас нет постановления, – заметил Ангард.
– С каких это пор нужно постановление, чтобы осмотреть дом, выставленный на продажу? – парировала Циглер.
Нотариус ждал их у дома. Когда Ирен попросила его ненадолго оставить работу и дать им ключи, он не смог скрыть удивления.
– Вы можете хотя бы подписать мне разрешение на вход?
Можно подумать, что они собрались покупать эту чертову развалюху… Массивная, серая и мрачная, она, казалось, поджидала их. Милая и приветливая, как крокодил в джунглях. Они толкнули скрипучую заржавевшую калитку и поднялись по ступеням, на ходу натягивая акриловые перчатки и бахилы, которыми их снабдила Ирен. На входной двери имелись два овальных окошка, обрамленных сложным орнаментом из кованого железа.
Ирен повернула ключ в замке и толкнула створку двери. Их обдало запахом затхлости, словно они открыли мусорное ведро. Они на секунду застыли на пороге, чтобы глаза привыкли к темноте. Первый этаж тонул в полумраке, и свет узкими полосками проникал только сквозь щели на закрытых рассевшихся ставнях. Они знали, что ищут… Нотариус объяснил, что в доме имелся подвал, переоборудованный под студию. Это сразу насторожило их, и Сервас едва не ринулся туда бегом.
Напротив них узкая лестница вела на верхние этажи. Справа виднелась открытая дверь, видимо, тоже наверх, в спальню. Слева стоял письменный стол, за ним камин, потом книжный шкаф и электрическая печка, а за ней сразу вход в гостиную.
– Туда, – сказал Сервас.
Он указал Ангарду и Ирен на низенькую дверцу, которая располагалась справа, перед дверью в спальню, и толкнул ее. Там оказался коридор не больше трех метров в длину, а за ним еще дверь. Сервас внимательно ее осмотрел. По краям виднелись четыре просверленных в дереве отверстия, образующие прямоугольник. И точно такие же отверстия были просверлены в раздвижной филенке. Дверь закрывалась снаружи на щеколду. Он ее открыл, и лицо ему обдало прохладой, словно он заглянул в холодильник. Почти вертикально вниз шла бетонная лестница в подвал. Наклонившись, он нащупал выключатель. Неоновый свет мигнул, а потом вспыхнул, заполнив собой все пространство.
Сервас застыл на верхушке лестницы.
Это здесь…
Пока он стоял, не двигаясь, и вглядывался сверху в подземелье, в мозгу носились мысли, одна страшнее другой.
К нему подошла Ирен.
– Ни фига себе! – не удержалась она.
Мартен начал спускаться по крутым ступеням. Его пронизало холодом, словно чья-то ледяная рука сжала все внутри. Все его страхи, все кошмары обрели плоть. Это здесь жила Марианна… Как долго? Судя по рассказу соседа, ее сюда привезли в ноябре или в декабре. Она вышла из черного фургона с тонированными стеклами. А до этого где ее держали? И почему сменили место?
Он огляделся. И увидел просторное подземелье с бетонированным полом, с маленькой кухонькой и потрепанным матрасом в углу. Матрас был накрыт полиэтиленом и замызганным, в пятнах, одеялом. На каменных стенах никаких украшений. На стенах он сразу заметил два маленьких окошка, заделанных пробковыми панелями. Звукоизоляция… Он повернулся кругом, чтобы понять, как сориентированы окошки, и понял, что они выходят на лес позади дома. Марианна могла кричать сколько угодно…
