Ангард в нерешительности покосился на Циглер. Та кивнула.
– Хорошо, мы едем.
Он отсоединился и проворчал:
– Вот черт!
Они осторожно спустились к автомобилю. Сервас подумал, что социальные, географические, исторические и генерационные разломы, проходящие в наше время в этой стране, грозят разрушить здание, давно выстроенное людьми гораздо более мужественными, проницательными, а главное – более ответственными, чем теперешние. Сейчас начало процветать неоманихейство
[69]: все должно быть либо черным, либо белым. Никаких оттенков. Никаких серых тонов. Как будто на свете действительно существуют абсолютно виновные люди и люди абсолютно чистые, без малейшего пятнышка.
В пять часов вечера они затормозили перед просторной поляной на выезде из города, где стоял факел Святого Иоанна. На краю поляны вокруг высокого бородача столпилась группа людей. Они молча наблюдали за приготовлениями к празднику.
Здесь же стояла и мэр с двумя заместителями. Они тоже следили одновременно и за приготовлениями, и за собиравшейся толпой. Увидев подъехавшую бригаду, Изабель Торрес быстро направилась к ним.
– Они здесь уже около часа. Мне кажется, что они что-то готовят на сегодняшний вечер. Нельзя ли сделать какой-нибудь упреждающий маневр? Попросить их разойтись?
Ирен пожала плечами.
– Они имеют право собираться, – сказала она. – Закон этого не запрещает. Манифестаций они не устраивают. И общественный порядок не нарушают.
– Но все может измениться, когда соберется народ.
– Вот тогда и будем принимать меры.
Сервас заметил, что обе женщины избегают смотреть друг на друга и между ними увеличилась дистанция. Интересно, что произошло?..
19 часов. Делайе так и не нашли. Бригада вернулась к нему в дом и допросила соседей. Учитель исчез где-то на лоне природы. Улетучился. Подозреваемый № 1 пропал. И найти его надо очень быстро. Иначе над Ирен Циглер и ее следственной группой сгустятся тучи. Но они уже все перевернули вверх дном, а Жильдаса Делайе как не было, так и нет.
– Ну что за паскудство? – то и дело повторяла Ирен.
В 20.00 Ангард заявил, что он со своими людьми идет охранять территорию праздника. Ирен с Сервасом остались почти одни в опустевшем и на удивление тихом здании жандармерии. А тем временем программисту-фанату никак не удавалось взломать сайт «Когда родители спят». «Что же представляет собой компьютерный мир, который существует параллельно с миром реальным, – думал Сервас, – и грозит подменить его собой? Что же будет, когда реальность станет второстепенной, а порождения фантазии и иллюзия – реальными? А разве сейчас это с ними не происходит? Разве можно спасти от погружения в хаос страну, которая уже давно питается химерами, бешеной злобой и ненавистью?»
– Как думаешь, чем все это кончится? – вдруг спросила Циглер.
Она печатала рапорт, время от времени отрываясь от клавиатуры и теребя пирсинг.
– Не имею ни малейшего представления, – ответил он.
– Что же будет, если в мире все так деградирует? Где появится очередная жертва?
– А где, кстати, Кастень? – спросил он.
– Опять улетел. На вертолете.
Ну, ясное дело… Прокурору надо, чтобы его карьера не пошла под откос. Лучше держаться в сторонке от дела, где все идет не лучшим образом. Зато, если Циглер и ее следственной группе удастся быстро поймать преступника, он наверняка присвоит себе часть лавров. Все по-честному.
– Если это действительно Делайе, то кто его сообщник? – неожиданно спросил Сервас. – По-моему, учитель – человек довольно замкнутый, он одиночка…
Она подняла голову от экрана:
– Может, у него и нет никакого сообщника.
Он уставился на нее:
– Как так?
– Я снова подумала о гипотезе доктора Джеллали: нападавших было двое. Правда, она базируется только на том факте, что одна из жертв получила два удара, нанесенных с разной силой и на разной высоте. Но этому есть множество разных объяснений. Например, смена позы жертвы между ударами, что кажется вполне логичным: если тебе дали по башке, ты не будешь стоять на месте и дожидаться, когда дадут еще раз…
– Гм… Доктор Джеллали редко ошибается в своих гипотезах, – заметил он. – Думаю, она и эту тоже имела в виду. Но по какой-то причине ее отбросила. Но есть ведь еще и третья…
– Какая?
– А что, если в ту ночь с Тео в лесу был вовсе не Делайе? Мальчик назвал первое попавшееся имя, чтобы кого-то спасти, и первым в голову пришло имя его учителя.
– Но в этом случае мы снова оказываемся в исходной точке…
– Вот-вот.
Сервас заметил, как изменилось лицо Ирен. В этот момент у него в кармане зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Да?
– Капитан? Это отец Адриэль…
Он выпрямился на стуле. Аббат говорил очень тихо, почти шептал, но в этом шепоте угадывалось напряжение натянутой струны.
– Что случилось, отец мой?
На другом конце линии сначала долго молчали.
– Я… М-м-м… хочу вам сказать нечто очень важное.
– Я слушаю.
– Женщина, которую вы разыскиваете… я видел ее.
– Что?
Он резко подался вперед.
– Когда?
– Несколько часов назад. Она приходила на исповедь… И уже не в первый раз… Я вам… солгал.
Мартен вздрогнул. Сердце колотилось как сумасшедшее. Он сделал глубокий вдох. Но голосу не хватило твердости и уверенности, когда он спросил:
– На исповедь? Что вы такое говорите, отец мой?
– Она заставила меня пообещать, что я ничего вам не скажу. Она не хотела, чтобы вы ее нашли…
Так. Теперь выдохнуть… Кровь глухо шумела в ушах. Он ничего не понимал.
– Что вы говорите? В чем она вам исповедовалась? Объяснитесь!
– Вы же хорошо знаете, что я связан тайной исповеди… Все, что я могу вам сказать, – она здесь, неподалеку…
– ГДЕ?!
Это он уже крикнул. И увидел, как пристально смотрит на него Ирен. Просто глаз не сводит. Сервас включил громкую связь и отодвинул телефон от уха.
– Этого я не знаю… Она мне не сказала… Но она недалеко, потому что пришла пешком.
