– Она не просто прошла, она его разложила! – объявила заведующая.
– Отделение было против? – уточнила я, все еще разглядывая темные точки перед глазами.
– Вы издеваетесь? Оно было счастливо! Но это же ни в какие ворота! Мы же ее потеряли! Марк Данилович потерял! Он подключил, так сказать, связи! Меня вызвали! Вы хоть понимаете, чем это может грозить отделению, больнице, мне? – заведующая кричала очень искренне, с явным испугом.
Боже, дай мне терпения. Мама, решив, что с Марком Даниловичем ей уже играть неинтересно, да и неперспективно – на деньги им запретили, только на интерес. А кто играет на интерес? Только фраеры или молодняк. Да и игра в поддавки маме надоела, так что она решила найти себе новую компанию. Через подземный переход в соседний корпус она прошла в мужскую курилку отделения травматологии. Там нравы царили попроще, контингент был поразнообразнее, да и врачи с медсестрами не отличались хорошим зрением – закрывали глаза на нарушение дисциплины. Появление женщины в халатике с глубоким декольте и с бутылкой коньяка в кармане халатика произвело настоящий фурор в курилке. Мама наконец оказалась в своей стихии и почувствовала прилив адреналина. Она могла выбирать и решать. И конечно же, нашла себе партнеров по преферансу, который любила с молодости и считала важнейшим из карточных игр. Играли, естественно, на деньги. И все было бы хорошо, если бы слухи о маме не распространились в другие отделения больницы, включая детское. Кто-то из мамочек решил, что в больнице лежит знаменитый тренер по шахматам и можно организовать кружок. По шашкам тоже, если есть желающие. И тут же от желающих не стало отбоя. Мамочки завели секретный чат, в котором составляли расписание занятий, обсуждали, какое это счастье – дети хоть в гаджеты перестанут таращиться и вообще в шахматы играли все гении.
Мамочки – страшная, сокрушающая сила. Родительский чат способен совершить революцию. Именно родительницы организовали два благотворительных мастер-класса в детском отделении (благотворительных – в смысле мамочки отблагодарили, коллективно скинувшись на коньяк и коробку конфет). Да и в детском отделении оказалась свободной комната, в которой могли уместиться все желающие поиграть не только в детские, но и во взрослые игры. К тому же безопасно – ну кто станет искать подпольных игроков у детей? Конечно, мама влюбила в себя абсолютно всех – и детей, и родителей. Все отмечали: эта женщина с такой харизмой, какую в наши дни не встретишь. Дети к «Олечке Ивановне», как называли ее мамочки, сразу потянулись. Даже неуправляемые подростки проявили интерес и менялись на глазах. Ведь Ольга Ивановна еще и дает жизненные советы – такие, что к психологу не ходи. Мама была расписана на месяц вперед. Травматология ревновала – они тоже составили расписание недетских игр. Кажется, подключилась и венерология. «Олечка Ивановна» в своем отделении появлялась редко.
Точку в этом безумии поставил Марк Данилович, который воспылал ревностью к своей партнерше и решил отомстить, – рассказал о ее успехе на игровом поприще в больнице дочерям и любимому ученику-заведующему. С маминой точки зрения, «донес», оказался «стукачом», «повел себя по-бабски». Она больше ни разу не появилась в палате Марка Даниловича. Отказала, когда сестры и заведующий приходили с просьбой нанести визит – Марку Даниловичу стало плохо. Опять рука перестала работать. Он ничего не хочет, целыми днями лежит и смотрит в стену. Но мама оставалась верной себе. Категоричной до крайности. Она никогда не прощала предательства и такой мелкой, бытовой мести. Марк Данилович нарушил правила, кодекс поведения – своих не сдавать. Он раскрыл всю схему. Им двигали вполне понятные и сильные чувства – ревность, одиночество, отчаяние. Он не предполагал, даже в мыслях не держал, что может навредить маме – просто так получилось само собой. Марк Данилович хотел, чтобы Ольгуша принадлежала лишь ему, а она променяла его одним махом не пойми на кого. Ради выгоды и интереса. Это он тоже понимал, как игрок, даже восхищался, но простить не мог. Как мужчина.
– Давайте вы подержите маму еще два дня. Остался всего один анализ. А потом, я вам клянусь, она больше не попадет в вашу больницу! – предложила я заведующей.
– Вы не можете мне это гарантировать. – Заведующая отодвинула бумаги и наконец посмотрела на меня. – Я могу уйти хоть вчера! – Она хотела кричать, но перешла на шепот. – Для меня держат место в другой больнице! Но из-за вашей мамы я должна сидеть здесь.
– Почему? Мне просто интересно.
– Потому что в преферанс играл наш главный врач! В детском отделении! – Заведующая шептала так громко и яростно, что забрызгала слюной мою рубашку.
– Простите, я не знала.
– Он проигрался и теперь требует, чтобы я назначила вашей маме дополнительные обследования. Ему хочется отыграться. А заведующая детским отделением готова вашей матери поставить любой диагноз, хоть ветрянку с коклюшем, лишь бы она еще раз поиграла с детьми в шахматы и шашки. Что она с ними делает? Зачем она это делает? Что я должна делать? Я выписываю вашу мать! Сегодня же! И увольняюсь! Видите? При вас заявление написала по собственному желанию! Анализ, кстати, ей еще вчера сделали. Срочно. Результаты есть. Назначения есть. Выписку вы получите. Все!
Я собирала мамины вещи.
– Ну в чем я еще виновата? – Мама красила губы и пребывала в приподнятом настроении.
– Курила, сожгла медицинскую карту, – ответила я.
– Ну я же свою карту сожгла, а не чужую! – удивилась мама.
– Азартные игры, – продолжала я.
– Я ни при чем! Меня заставили! – закричала мама, но как-то очень радостно.
Когда я взяла ее сумку, чтобы положить косметичку и прочую мелочь, на дне увидела деньги. Смятые купюры разного достоинства. На глаз – очень приличная сумма.
– Мам, откуда? – спросила я.
– Ну я же не девочка на щелбаны играть! – гордо ответила мама. – Не волнуйся, это честно заработанное. А ты не хочешь в туалет? Может, отнесешь белье? Надо ведь сдавать?
– Так, зачем тебе нужно, чтобы я вышла из палаты? Говори сейчас, я все равно узнаю, – потребовала я.
– Какая ты все-таки злая и подозрительная стала с годами. Нужно же верить людям! Почему сразу надо думать о самом плохом? – возмутилась мама. – Все, что у меня есть, ты уже собрала. Может, я хочу с соседками попрощаться! Имею право?
Соседки вжались в спинки кроватей и жалобно смотрели на меня.
– Олечка Ивановна, вот, принесла все, что оставляли. Три пакета получилось. – В палату вошла нянечка и поставила на пол три здоровенных пакета из «Ашана», которые выдерживают вес до десяти килограммов.
– Ну ты, Наташка, вовремя! Зашла бы на пять минут позже! – возмутилась мама.
– Хорошо, Олечка Ивановна, через пять минут принесу. – Нянечка подхватила пакеты.
– Поставьте, пожалуйста, пакеты, – строго сказала я. Обычно таким голосом я говорю с маленькими детьми, когда они не слушаются. Дети на тон реагируют тут же. Мне даже бровь не приходится поднимать. Нянечка тоже послушно плюхнула пакеты на пол. В пакетах что-то громко звякнуло. Хотя известно что.
