Посему премудрые люди говорили:
Я не действую, а люди сами становятся лучше,
Я привержен покою, а люди сами себя выправляют,
Я не вмешиваюсь в дела, а люди сами богатеют,
Я не имею желаний, а люди сами привержены простоте.
Человеческая деятельность всегда включает в себя как нормативные, предписанные правилами или обычаями действия, так и действия неординарные, новаторские, не освященные авторитетом традиции, но эффективные. В кругу своих людей лучше следовать принятым нормам, в противоборстве с врагом допустимо и даже необходимо применять хитрость и обман. Притом честность неизбежно порождает хитрость. Но мудрость Лао-цзы – это действие «в свете всеединства сущего», своего рода «тотальная практика», которая превосходит противопоставление правила и новаторства и вообще несводима к тому или иному предметному действию. Ее принцип – предоставить каждому пространство его жизненного произрастания, позволить всему сущему претворить себя. Еще короче: не делать, а быть. Эта «бытийная» и потому неизбывная, вечносущая деятельность не имеет ни субъекта, ни объекта; она есть непроизвольный процесс, неконтролируемое свершение, всеобщая соотнесенность и чистая сообщительность, в которой все передается, но никто никому ничего не передает. Даосская традиция утверждает, что мудрость «безделья» взращивается долгими годами медитации.
Глава 58
Когда власть беспечна,
Народ благоденствует.
Когда власть придирчива,
Страна в запустении.
Беда – вот где счастья опора,
Счастье – вот источник беды.
Кто знает, где их предел?
Нет ничего навек «правильного».
Правильное станет неправильным,
Доброе станет худым,
И люди пребывают в заблуждении с давних пор.
Вот почему премудрый человек
Непреклонен, а ничего не задевает,
Отточен, а никого не ранит,
Прям, а не идет напролом,
Ярко сияет, а никого не слепит.
В круговороте событий нет такой позиции, которая открывала бы единственно правильный взгляд на мир. Значит ли это, что в жизни нет ничего достоверного? Людские мнения, как легко убедиться, не обязаны соответствовать действительности. Но в вечной карусели жизни есть какое-то подспудное течение, некий сокровенный исток вещей – то, что делает правильное воистину правильным. Такую правду как раз невозможно предъявить всем в виде объективной и доказательной истины. Видимая неразумность может оказаться глубочайшей мудростью, а с виду убедительное мнение – хорошо замаскированным предрассудком. Есть прямота более глубокая и действенная, чем внешняя честность. Чуждый условностям благочестия, мудрец внушает миру благоговение перед праведностью, потому что его совершенство пронизывает всю толщу жизни и служит не ему лично, а всем людям, ведь он сумел изжить в себе свое корыстное «я». Он держится внутреннего средоточия круговорота бытия и каждое мгновение возвращается, и притом непроизвольно, к правде своей жизни. В наследовании Неизбывному мудрый покоен, доволен и непринужденно радушен. Восприимчивый к незапамятной древности, он способен жить забытым будущим и предвосхищать явления мира. Оттого же он не отделяет смерть от жизни: он принимает величие того и другого. Он несгибаемо тверд в своей позиции, но ему внятно все, и он с каждым умеет быть вместе. А теперь поставим рядом с ним более привычную нам фигуру моралиста-администратора, который мечтает насадить (по-другому он не умеет) в обществе добрые нравы и преданность государству. Можно не сомневаться, что результат будет прямо противоположен ожидаемому. Одна истина в мире не знает исключений: невозможно насильно сделать человека свободным и добрым. И чем настойчивее власти внедряют в общество добродетели, тем слабее общественная мораль. Чем больше в государстве законов, тем больше в нем преступлений. Государство просто неспособно воспитать в людях мораль. Не тот инструмент, не та сила. Мертвое не может повелевать живым. Бесполезно бороться со злом законами, потому что законы всегда можно обойти. На то они и законы.
Итак, серьезная мудрость Лао-цзы оборачивается веселыми парадоксами политики: результат действий правительства никогда не совпадет с поставленными целями, а сплошь и рядом оказывается прямо противоположным желаемому. Одного этого достаточно для того, чтобы учредить в государстве «недеяние»… если бы только это было можно сделать законодательным путем!
Глава 59
В управлении людьми и служении Небу
Нет ничего лучше, чем быть бережливым.
Кто умеет беречь, тот первым изготовится.
Изготовиться первым означает копить Совершенство.
Кто умеет копить Совершенство, тот все превзойдет.
Кто все превзойдет, явит всем беспредельность.
Кто живет беспредельным, достоин царством владеть.
А кто владеет матерью царства, тот будет жить долго.
Вот что такое «глубокий корень, прочная основа»,
Это Путь вечной жизни и долгого взгляда.
Наблюдения над трудом земледельца подарили Лао-цзы один из самых самобытных, емких и глубоких образов его книги: образ сбережения жизни ради ее роста и продолжения. Подобно тому, как бережливое отношение крестьянина к семенам и посевам, приносит богатый урожай, бережное отношение к собственным жизненным силам, непрерывное бодрствование духа – начало всякой морали, но также высший плод любой религии – вознаграждается долгой и счастливой жизнью.
Этот целиком рифмованный пассаж, уже по форме своей предстающий как бы образом одного неистощимого духовного порыва, сообщает о непрерывном накоплении добродетели, т. е. духовном постоянстве мудрого, которое устремлено к всеединству бытия и потому не имеет пределов. Для идущего Великим Путем вся жизнь – как один день: она пронизана одним чувством, одним стремлением, одним дыханием, одним безотчетным, но вечно памятуемым и потому вечно предвосхищаемым порывом. Этим постоянством «длинной воли» вырабатывается наш характер, наша неповторимая индивидуальность, даже наш облик и манеры. В нем – вся наша цельность и ценность, проистекающие из толщи самой жизни. Да, жизнь вырастает из нее самой: это факт не только биологии, но и духовного опыта. А корень жизни в нас – наша всеобщность «сокровенного подобия». Первостепенное значение для нас имеют наши связи и отношения с другими людьми, а лучшим в себе мы обязаны дружбе и любви. До того, как стать «индивидом», мы уже вовлекаемся в стихию всеобщей сообщительности. Мудрый живет ею и бережет ее, ведь она – питательная среда нашей духовности. Такого человека следует назвать мудрым потому, что способность выделывать, выращивать себя посредством общения с миром нельзя приобрести в один присест простым усилием воли – ее надо накапливать по капле, день ото дня, одновременно теряя – тоже по капле – свою себялюбие и гордыню. Накопление без накопления – вот имя для постижения вечнопреемственного, извечно возобновляемого в нашей душе. Такое возделывание себя в самом деле подобно хозяйствованию на земле: труд тяжелый, а плоды его появляются нескоро и часто скудны. Но только такой труд доподлинно соединяет людей, только благодаря ему человек может приобрести истинный авторитет. В этом всеобщем «сбережении» («сбережение Пути» – традиционное название главы) больше всего нужно остерегаться отождествления своего дела с каким бы то ни было предметным занятием. Жить «бережно» означает не скопидомство, а способность не иметь ничего лишнего, сберегать одно истинносущее, т. е. открываться бездне самоотсутствия в себе. Вспомним одно из предыдущих изречений Лао-цзы: тот, кто хорошо стоит, живет не сам в себе, а в благочестии своих потомков и более того: в изобилии родовой жизни. Оттого же он обретает способность предвосхищения событий. Вот подвижничество, благодаря которому мы прикасаемся к вечности и преображаем тяжелый земной труд в небесную радость «недеяния». Благодаря ему мы приобретаем всеобщее уважение, потому что, живя доподлинно вместе с другими, открываем для всех перспективы творческих метаморфоз и сами благодаря другим людям этим перспективам открываемся.
