– Жадр подержи, и сразу полегче станет.
– И рад бы, но не действуют они на меня.
– Сочувствую. Без него иной раз совсем уж горько было бы. У меня на Земле трое сынишек осталось. Такие славные пацаны! А под язык пробовал?
– Под язык?
– Под него. Кстати, утверждают, что перквизиторы именно таким образом его и используют. Главное, не проглотить. Правда, у самого меня он так не работает. Но, может, у тебя получится? Тебе что, раньше не говорили?
– Ни разу не слышал.
Я и попробовал. Увидев улыбку на моей физиономии, Фил, по-моему, даже обрадовался. Ну а мне вспомнились слова Яниса, что Фил – не Грек. Он куда более жесткий, и его люди откровенно Фила опасаются. Крут и на расправу за провинности скор. Тут же сидим и разговариваем. Почти душевно, можно сказать. И нет у него ничего такого, чтобы меня напрягало. И крутого из себя не строит, и через губу не цедит, все замечательно. Вон даже обрадовался, решив, что смог помочь.
– Что, подействовало?
– Увы, нет.
Лишь во рту почувствовался привкус моря, поскольку споласкивал там. А улыбнулся я, вспомнив слова Гудрона, когда тот с самым серьезным видом заявил: «Теоретик, действуй они на тебя, ты бы ими направо и налево не разбрасывался, потому что цену бы им знал». Возможно, он и прав.
– Ну, тогда и не знаю, чем еще могу помочь.
– Фил, вот что еще хочу сказать. О вяделе слышал?
Если да, то вряд ли я его этой новостью удивлю.
– А это что еще за хреновина?
– Людей им лечат. И он даже избавляет от геламон.
Возможно, именно таким образом он его признает. Еще одно бедствие этого мира. Одно благо, что геламоны – эндемики. Но надолго ли, если вспомнить о нашем энцефалитном клеще?
– Нет, – покрутил головой Фил.
– Тогда слушай. В общих чертах, на юге его производят так. Собирают раковины, – а их на севере тоже тьма, просто раньше внимания не обращал. – Затем жгут водоросли, пепел от них вместе с раковинами варят в котле. Пока на стенках не образуется осадок. Его соскребают, сушат, и получается сероватый порошок. Дальше тоже все просто. Смешивают с одним ингредиентом, снова выпаривают до получения зеленовато-синих кристаллов. И в результате получается нечто, по своим свойствам похожее на мощнейший антибиотик. Гудрона им на ноги подняли, да и сам я только благодаря ему и выжил. Так что подтвердить есть кому. Правда, насчет последнего этапа я толком не знаю.
– А кто знает? – живо поинтересовался Фил.
Он человек далеко не глупый и потому сразу же смог понять перспективы. В мире, где людей заговорами да шаманскими бубнами только и осталось лечить.
– Солнышко Гудрона, – улыбнулся я. И пояснил: – Дарья с нами есть. Она от Пал Палыча не отходила, пока тот всей технологии ее не обучил. Даша с вами останется, так что, сам понимаешь, желательно, чтобы волосок с ее головы не упал. И еще просьба, присмотри за теми девушками, которые вместе с нами прибыли, чтобы их никто не обижал.
Мне с собой тайну вяделя уносить смысла нет. А так, глядишь, к тому времени, когда с Лерой вернусь, тут все уже на поток будет поставлено. Вядель такая бомба, что куда там всем вместе взятым эмоционалам с их жадрами! Грустить, тосковать или испытывать боль – это одно. А излечиться от смертельной болезни – совсем другое, с чем тоску по Земле даже близко поставить нельзя. И я нисколько не сомневаюсь, Фил все понимает ничуть не хуже меня. Что же до его порядочности… Люди куда лучше, чем думают о себе сами. И даже лучше, чем думают о них другие.
Глава шестая
Ближе к середине дня я и сам начал жалеть, что не беру плату. К тому времени от постоянных болезненных уколов начала распухать левая ладонь, чего совсем от нее не ожидал. С другой стороны, что тут удивительного, если жадров оказалось на удивление много? И еще больше оставалось тех, кто дожидался своей очереди. Узнав о предстоящей акции, в море на промысел земных предметов практически никто не вышел. Хорошо, что Фил подключил своих людей, и потому толпа желающих не лезла к месту, где я находился – за столиком в тени обычного пляжного шатра.
Как и везде, поначалу народ подходил ко мне с недоверием и с выражением явного скепсиса на лице: как же, бесплатно! Даст нескольким первым счастливчикам распробовать, что товар действительно замечательный, ну а затем заявит: «Все, братва, халява закончилась! Извольте платить денежку!» А еще кто-то пустил слух, что все затеяно для того, чтобы собрать тех, у кого есть жадры, с целью почистить им карманы под угрозой оружия. И находились те, которые ему поверили. Словом, народ вел себя так, как и ведет он всегда, – каждый видел свое.
Не обошлось и без небольшого скандала. Какая-то часть жадров не способна впитать в себя то, что у меня получается в них вложить. Причем далеко не всегда такой можно определить визуально. С виду-то он как будто бы самый обычный, и внутри его не заметно никакой мути, но заполняться категорически не желает. Такие я без раздумий бросал в костер, который специально попросил разжечь и поддерживать. Туда-то и отправил очередной бракованный. Горят жадры отлично, и будь их залежи, вполне можно было бы использовать вместо угля. Но их достаточно мало, и вообще, как утверждают, жадров добывается все меньше и меньше. И если дело пойдет так и дальше, эмоционалы останутся без своего занятия. Подержав его в руке и не дождавшись отклика, в костер и отправил.
Владелец жадра, по которому и не догадаешься, что он на такое способен – высокий широкоплечий мужчина с лицом, как будто сошедшим с афиши боевика, – начал вдруг громко возмущаться. А затем и вовсе обвинил меня в том, будто я подменил его жадр.
– У меня он был самым качественным, – обращаясь к толпе, орал он. – А этот выбросил свой! Недаром же, когда берет жадры, все время под столом руку прячет!
Все так и есть: если положить ее на колено, укол получается пусть ненамного, но не таким болезненным.
– Мужик, ты совесть-то поимей! – воззвал к нему Гудрон, который все время находился рядом. – Он что, был у тебя единственный? Теоретик тебе их четыре заполнил. Причем даже пикселя не взял! Да с его даром как минимум половину в оплату требовать нужно!
Его доводы скандалиста не убедили нисколько. Он продолжал орать, требуя вернуть ему тот, который у него украли.
В кармане разгрузки действительно лежало несколько штук. Последние шесть, что у меня оставались. Но мне даже в голову не пришло отдать один из них, чтобы закрыть ему рот, который так и хотелось заткнуть кулаком. Жадры нужны для дела. Мне все не давала покоя мысль, что дар есть у каждого, и они давали мне шансы, ровно по их количеству, чтобы ее подтвердить. В случае с Ирмой я использовал его безрезультатно. Ну а вдруг? Вдруг получится узнать какой-нибудь универсальный способ и он подойдет любому? Или догадаюсь сам, а проверить будет уже и не на чем.
– Ну что, Теоретик, люди даже лучше, чем другие о них думают? – подмигнул мне Борис, когда наконец спровадил скандалиста.
