Но есть возможность уменьшить его на одного человека. Шаг в сторону, бросок на колено, и два, один за другим, моих выстрела. Оба угодили точно в цель – люди Эдварда на террасе на миг замерли, пытаясь понять, что происходит. Третий выстрел пропал впустую, я поморщился. Патронов кот наплакал, и если транжирить их так, что каждый третий будет мимо, остается только схватиться за наган.
Рывок Трофима отбросил меня назад, под защиту камня. И вовремя – там, где я только что находился, взметнулось несколько фонтанчиков песка после того, как в него вонзились пули. Поневоле пришлось скрипнуть зубами – заигрался, пытаясь найти еще одну цель и не ожидая, что в ответ так быстро начнут стрелять. В стороне, за нашими спинами, раздалось несколько выстрелов из СВД – это вступил в дело Янис. Ну хоть выманил их, подставляя под Артемона, и благо, что все удачно закончилось.
– Уходим!
Глупо конечно же. Едва только появились, не успели ничего толком сделать, и уже приходится убегать. Но и оставаться не имеет ни малейшего смысла. Перед этим стоило дать им понять, что мы все еще здесь. Поэтому, высунув автомат из-за камня и наведя его наугад в сторону врагов скрепя сердце трижды нажал на спуск. Чтобы к своему удивлению услышать чей-то вскрик. В тот момент никто не стрелял, и вариантов было немного. Либо крик раздался без всякой причины, либо мне удалось в кого-то попасть. Мы с Трофимом даже переглянулись. Все, теперь можно отходить.
Тогда-то и началась усиленная перестрелка со стороны поселка, и означать она могла только одно: Фил со своими людьми вступил в дело. К тому же Янис теперь палил так, как будто у самых его ног патронов стояли ящики.
– Отставить отход! Подсадите наверх…
Вариант, который был задуман мною с самого начала, но осуществлению которого помешали обстоятельства. Край камня был каким-то мыльным от близкого моря, и мне едва удалось подтянуться. Причем не с первого раза, и хорошо, что Остап с Трофимом успели подхватить, когда тот предательски выскользнул из рук. И все же мои потуги того стоили: местечко наверху оказалось на редкость удачным – замечательный обзор и множество укрытий.
– Ну, что там? – донесся снизу голос Остапа.
– Туман.
Туман сплошной стеной накатывался с моря. Потрясающее в этих краях зрелище, особенно при свете дня. Когда все исчезает на глазах – острова, растительность на них, само море. Туман надвигается медленно, но неотвратимо, и всегда создается впечатление, что за ним уже ничего нет, все растворилось и осталась только пустота. Ничего подобного на Земле не видел. К тому же и сам туман другой. Нет, он такой же белый, как ему и положено быть, но в нем то и дело проскакивают разноцветные искры.
Снизу послышалось чертыханье. Все верно, он нам совсем не нужен. Настолько густой, что не разглядеть дальше собственной руки, он может простоять сутки, двое, неделю. Хуже всего, в нем теряешь всякую ориентацию даже в самом привычном месте, и практически невозможно отличить своего от врага. Что невероятно важно, когда на принятие решения – стрелять, нет – у тебя всего-то доли секунды. Особенно учитывая – каждый одет кто во что горазд.
Некоторое время я наблюдал за ним в надежде, что туман остановится, не дойдя до поселка. Но нет, все так же неспешно и неотвратимо он приближался. Вот туман выполз на берег, и до него оставалось с полсотни метров.
– Возвращаемся к Янису, – объявил я, едва только оказался внизу.
Иначе найти Артемона вскоре станет целой проблемой, особенно в той связи, что кричать нельзя.
Мы бежали сначала по самой кромке тумана, затем он нас полностью поглотил, но к тому времени успели прибыть туда, где нас ждал Артемон. Стрельба уже полностью прекратилась, что не говорило нам ни о чем. Захлебнулась атака Фила, сам он, завидев надвигающуюся полосу, решил отойти сам, или даже вообще атаковать теперь уже и некому.
– Вовремя вы вернулись.
Янис, который находился от меня в двух метрах, едва проглядывался. Да и узнал я его только по голосу. Когда рассветет полностью, станет немного легче, но не более того. Теперь следовало подыскать местечко, где в относительной безопасности можно провести время до того, как туман рассеется.
– Что будем делать, Игорь? – Остап располагался чуть дальше Артемона и потому был невидим совсем.
– Сейчас и решим.
Понятно одно: на месте точно оставаться нельзя.
– Через один есть домишко заброшенный, и неплохо бы до него добраться, – не замедлил с предложением Янис.
– Веди, Сусанин. Только держимся все вместе, не разбредаемся ни на шаг.
В водной среде скорость звука увеличивается в четыре раза, а туман есть не что иное, как до предела насыщенный водными парами воздух. Но сам звук становится тише. Как бы там ни было, сейчас было слышно все. Шуршание травы под ногами, шелест раздвигаемых веток, дыхание всех моих спутников. И еще множество звуков просыпающейся природы. Щебетание птиц, писк, какую-то возню, что-то еще. Но самым страшным из всего, что только можно представить, было услышать обычное мяуканье, которое мы и услышали и которое заставило нас застыть на месте, судорожно сжимая оружие.
Гудрон, и я ему бесконечно благодарен за то, что он дал мне множество информации об этом мире, однажды рассказывал. К случаю, когда я невольно вздрогнул от раздавшегося где-то неподалеку мощного рыка.
– Не того боишься, Теоретик! Это эмбара. Большая, тупая и трусливая. Бояться нужно не этого.
– И чего тогда именно?
– Обычного мяуканья. – И не успел я усомниться в его словах, как он объяснил: – Самый страшный хищник – это гвайзел. Причем настолько, насколько вообще возможно. Но мяукает он, как котенок. Так вот, услышишь – беги со всех ног. Или хотя бы «мама!» успей крикнуть.
Мы, сбившись в плотную кучу, окаменели, наведя оружие в ту сторону, откуда донеслось мяуканье. Отчетливо понимая, что справиться с хищником, который почти полностью покрыт трудно пробиваемыми пластинами, шансов практически нет. Единственное уязвимое место у гвайзела – похожее на нарост образование чуть выше глаз, которое, по утверждению Профа, является каким-то органом чувств. Гвайзел тоже не мог нас видеть, но у него, в отличие от нас, превосходно развито обоняние, что дает ему неоспоримое преимущество. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу плечами – единственная возможность не угодить друг в друга, если придется стрелять. До той самой поры, пока внезапно не появится в прыжке огромная туша зверя с открытой, полной острых и длинных зубов пастью. Тогда наш строй рассыплется, ибо когда сработают инстинкты самосохранения, ничто в мире не будет способно его удержать.
Затем произойдет страшное. Все начнут суматошно стрелять, и пули будут попадать куда угодно – в зверя, деревья, землю, друг друга. Ну а сам гвайзел, быстрый как молния, будет метаться, и каждый его удар лапой или клыками станет для кого-то смертельным. Возможно, его убьют, и возможно, кто-то из нас останется жив. Не сам все придумал – случаев предостаточно.
