Марна взяла меня за руку, и та медленно начала таять. Я охнула, испуганная чужой магией, которая пыталась пробраться под кожу. Ощущение – словно пронзают кости и плоть, становясь со мной единым целым. И от чужеродности этого чувства я была испугана. Но Марна прекрасно понимала, как на меня должны были подействовать ее манипуляции.
– Не бойся, – ее ласковая улыбка ободряла, согревая изнутри, – мы не навредим тебе.
Она воспринимала магию, бьющуюся под сердце в такт пульсу за что-то отдельное, имеющее собственный разум и волю. Было ли это действительно так? Ведьма оглядела наши силуэты, растворяющиеся в подступающей тьме – в коридоре потух один из факелов, и рассеянный, жидкий свет стал совсем призрачным.
– Удачи, – шепнул Снорре в темноте, а затем какая-то неведомая сила толкнула меня прямо в каменную стену. Я ожидала удара, оглушительной боли, сбивающей с ног, но мое тело, ставшее легче пушинки, прошло сквозь преграду, точно не заметив ее. Марну я не видела, только чувствовала ее присутствие, ласковое прикосновение сухих пальцев к запястью и легкое дыхание на щеке.
– Нам сюда, – шепот коснулся моего уха, и мы свернули в пустынный коридор. Помедлили, прежде чем завернуть за угол.
– Добро пожаловать в Улей.
* * *
От дворца Ба’Дияр веяло невыносимой жутью, как будто тот явился прямиком из самых страшных снов. «Княжество кошмаров» – в сердцах сказала я, и как же я была права. От лицезрения Улья холодели пальцы, а в висках билось только желание закончить со всем быстрее.
Марна старалась держаться в тени, ускользая от оранжевых пятен света, которые отбрасывали кованые светильники на стенах. Кралась по заброшенным лестницам, разрушающимися от любого прикосновения, и от хрустящего звука, с которым трескались ступени под ногами, холодело сердце.
– Покои Ба’Дияр в самом сердце дворца, – прошептала Марна, увлекая меня по коридору, мрачному, с гулким эхом шагов. Мы все еще были невидимы, но тела стали плотными. Попробуй кто-нибудь пошарить в воздухе руками, непременно натолкнулся бы на мою руку или бедро Марны. Дворец не зря звали Ульем – коридоры имели полукруглую форму, соединяясь с бесконечными лестницами, увлекая нас все выше и выше, к сердцу. Несколько раз мы едва успевали замереть, прижавшись к каменной кладке стены, когда рядом проходили обитатели Улья – безликие, с пустыми глазами. Они все казались на одно лицо, но я уже знала, что все это – дело рук Ба’Дияр. Она высасывала из них все отличительные черты, превращая людей в бессловесные механизмы, упорно работающих на благо Кулунтара. Ба’Дияр, став княгиней, кроила подданных и государство, подчиняясь только собственным прихотям и вкусам.
Пока мы скользили над каменными коридорами Улья, я стала различать силуэт Марны. Он расползался тенями и бликами, расплывался под пристальным взглядом.
– Что ты здесь делаешь, Марна? – странно, что мне пришло в голову задать этот вопрос сейчас, хотя он вертелся на языке с самой первой встречи у развилки. Что-то скрывалось за тем, как нервно она дернула плечом, и за тем, что терновник, рьяно встающий на защиту Ба’Дияр и ее стражей, не трогал ее. Даже оберегал, хотелось бы мне сказать, будь у безмозглого растения собственная воля.
Улыбка скользнула по ее губам, такая же неуловимая как летний бриз. Марна улыбалась, словно призрак:
– Ималь, ты же знаешь, что мертвым безразлично, чтим ли мы их память.
Сердце болезненно кольнуло, перед глазами встал образ матери: длинные волосы, лучистые глаза и ласковые руки. Даже будучи преданной забвению, она продолжала выглядеть царственной и спокойной.
– Раз в год я прихожу на могилу отца. Ему все равно, а мне легче, даже если я не смогла его спасти, – вина исказила черты лица Марны, но она быстро отвернулась, скрываясь в тени.
– Мы на месте, – раздался в тишине шепот, и двери в покои Ба’Дияр бесшумно распахнулись.
В спальне Ба’Дияр горел свет – извилистые свечи повсюду, куда не глянь, освещали пространство тревожным, зеленоватым светом. Пламя их даже не колыхнулось, когда мы, крадясь и скрываясь в тени, проследовали в открытую дверь. Лицо сразу же обдало ледяным сквозняком.
– Она специально поддерживает здесь прохладу, – скривившись, прошептала Марна, делая по спальне широкий круг, – прознала у заезжих лекарей, что это поможет сохранить ей красоту.
Все, что каким-то образом относилось к Ба’Дияр или было связано с княгиней, вызывало у ведьмы злость. Искреннюю, чистую и неподдельную. Но не ту злость, что застилает глаза алым туманом и толкает на необдуманные поступки, совсем иную.
Я принюхалась – в спальне повис неуловимый аромат жженных цветов: гарь и сладкая нотка распустившихся бутонов. По круглым столикам были разбросаны коренья, ароматические палочки и птичьи перья, а глубоких чашах – темный пепел, над которым еще курился дымок. Ба’Дияр пользовалась магией, совершая ритуалы, которые ее подданным более не были доступны.
Марна снимала заклятия, которые паутинками преграждали путь, щелчком пальцев – я только видела, как контуры вспыхивают в воздухе и гаснут навсегда. В воздухе разливался аромат свежих персиков.
– Она повесила столько охранок, что у меня болит голова, – мимоходом пожаловалась Марна, прижимая ко лбу ладонь. Она, и правда, выглядела бледной. На висках дрожали капли холодного пота.
Огромная постель с перекрученными простынями, разбросанными подушками и свесившимся с угла одеялом занимала добрую половину комнаты, и нам пришлось обогнуть ее, чтобы добраться до неприметной дверцы, которая скрывалась в дальнем углу. Прежде, чем открыть ее, Марна тщательно ощупала косяк: деревянные, скрипучие панели откликались на прикосновение чужих пальцев тихо и чутко.
– Да где же ты? – прошипела ведьма, внезапно загораясь азартом. – Пять нащупала, осталось еще два. О, вот ты и попался!
Еще одна трель, оборвавшаяся на середине ноты. Марна издала звук, который должен был символизировать триумф, и вновь приникла к панелям. Пока она с энтузиазмом ликвидировала замки и охранные амулеты (замаскированные под панелями, они от воздействия волшебства Марны рассыпались в труху и опадали к нашим ногам), я переминалась рядом, удивляясь, насколько же она меняется, стоит ей перестать сопротивляться своей природе.
Марна была самоучкой, отчаянно сопротивлялась своему дару, отказывалась принимать его помощь, и сила выходила из-под контроля в самый неподходящий момент. Как собака, которую бьет хозяин, теряет самоконтроль и, рано или поздно, вцепится ему в горло. Марна сражалась со своим даром не на жизнь, а на смерть, каждый день, без отдыха. Стоило ли так сопротивляться? Если она направляла силу в нужное русло, все проходило без сучка, без задоринки.
– Вот и ладушки, – с удовлетворением вздохнула Марна, на проверку скользя ладонями по дереву – с Ба’Дияр шутки были плохи. С нее стало бы повесить еще несколько охранок, про запас, в самых неожиданных местах.
Ведьма хмыкнула и сомкнула ладони – из них полился теплый свет, который разгонял темноту уверенно и сильно. Тени, живые и юркие, пытались стреножить нас, опутать и задержать, но от волшебства Марны они разбежались по углам, тряся длинными темными хвостами.
