– Надо уходить! – я обернулась к Марне, но та ловко карабкалась по лестнице уже к другому стеллажу. На мои слова она лишь упрямо замотала головой, быстрее перебирая руками, чтобы добраться до самого верха. А там развернулась, свысока оглядывая владения Ба’Дияр в поисках чего-то еще.
– Без твоего “дара” я не уйду, – нахмурилась ведьма, упрямо поджимая губы. Когда на нее находило такое настроение, переубедить ее было невозможно. Она не собиралась сдаваться, как бы слезно я не умоляла ее уйти. Застань нас Ба’Дияр на месте преступления, она не станет с нами кокетничать. Две горки праха на каменном полу – вот наша судьба, если тотчас же не убежим.
– Забудь! – взвыла я, обращая к ней умоляющий взгляд. – Плевать, жизнь дороже!
Голос за дверью приближался, заскрипели деревянные панели, когда Ба’Дияр провела по ним рукой, чтобы отключить охранные амулеты и заклинания. Марна с торжествующим возгласом смела с ближайшей полки флакон. Жидкости в нем было три капли на самом дне, и переливалась она розово-жемчужным светом. На фоне яркого огня Лоркана мой “дар” выглядел неказисто, да и плевать. Ведьма спрыгнула на пол, протягивая мне маленькую склянку:
– Пей! Сейчас!
Словно в тумане, я выдернула из пальцев Марны флакон, срывая крышку. Жидкость на вкус напоминала свежее молоко, только-только принесенное на кухню, где его разольют по кувшинам и подадут к завтраку. Меня накрыло горькими воспоминаниями, но это быстро прошло: невидимая дыра в груди заживала. Рваные края смыкались, делая меня, наконец, вновь цельной, наполненной. Дышать стало гораздо легче: я остро чувствовала, как расправляются легкие, когда делала вдох полной грудью. Сколько раз я проклинала свой дар, но стоило ему исчезнуть… Я ощутила огромное, всепоглощающее одиночество. Дар согревал, придавал сил двигаться дальше, даже когда думалось, что все, конец. Только я настолько привыкла к этому, что давным-давно перестала замечать.
Но времени на размышление не осталось – дверца в кладовую княгини кошмаров медленно открывалась. За ней что-то угрожающе зашипело, защелкало, словно шаровая молния, забредшая в грозу в чужой дом.
– Уходим! – сдавленно крикнула Марна, хватая меня за руку. И прыгнула в ближайший стеллаж. Я не ощущала ее магии, тело не становилось прозрачным. В горле застыл крик – мы были обречены.
Паника объяла весь Улей – убегая, Марна не заметила охранные амулеты. Их тревожный звон, монотонный и громкий, разнесся по всем этажам, и слуги Ба’Дияр, ее безликие манекены, устремились к покоям госпожи, на ходу вооружаясь. Я зря испугалась – магия, пускай и не сразу, проникла под кожу, подчиняясь приказу своей хозяйки. Вновь тело стало прозрачным, звонким как льдинка, но теперь внутри меня согревал мой дар, и даже море казалось мне по колено.
Будучи опьяненной тем, как ловно мы ускользнули от княгини Кулунтара, я стала неосмотрительной и самонадеянной, что на меня было совсем не похоже. Мчась обратно в темницы, перепрыгивая через три-четыре ступеньки разом, мы лишь чудом ускользали от слуг Ба’Дияр. Та уже знала, что в ее покои вторглись, и наказание, грозное и неотвратимое, нависло над нашими головами. Я переживала за Снорре: Ба’Дияр была умна, она уж точно смогла бы сообразить, что дело в ее дорогих гостях. Несколько раз мы врезались толпу семенящих серых фигур, но те, падая, поднимались на ноги, как ни в чем не бывало. Они стремились на зов своей госпожи, не обращая внимания на мешающие препятствия. Обезличив их с помощью магии, Ба’Дияр стерла им большую часть интеллекта. Они исполняли лишь простые приказы, но не были способны на импровизацию или логическое мышление.
Но слуги были лишь половиной беды. Мы едва не напоролись на хмурых терновых стражей: их отряд промаршировал мимо, и Марна успела дернуть меня за рукав, вынуждая спрятаться за углом. Что-то подсказывало мне, что магия ведьмы не сможет обмануть их – даже невидимые, наши фигуры стали бы отличной мишенью для отработки ударов мечом.
Марна терпеливо ждала, пока они скроются в переходах Улья, свет полу погасшего светильника затейливо падал на ее волосы, создавая вокруг головы иллюзию золотого венца. “Кто из вас притащил с собой девчонку?” – вспомнила я слова Ба’Дияр, и ответ сам пришел ко мне. Я тронула спутницу за плечо, вынуждая развернуться ко мне лицом.
– Кто ты, Марна? – мягко спросила я, боясь спугнуть ее. – Почему ты прячешься? Кто тебе Ба’Дияр?
Марна улыбнулась, печально и светло.
– Она моя мачеха. Третья… нет, четвертая. И последняя, как ты понимаешь.
Я все понимала: в хитросплетениях чужой родословной разобраться не всегда легко, но тут и гадать не приходилось. Марна – единственный и горячо любимый ребенок почившего кулунтарского князя, которого последняя жена свела в могилу.
– Не говори ему, – лицо Марны исказила улыбка, больше похожая на судорогу. Я кивнула, не став уточнять, кого она имеет виду: Лоркана или Снорре. Последний бы не поверил в благородную кровь, которая течет в жилах вечно грязной, бездомной ведьмы. Княжна без княжества, лишенная титула, венца и своей настоящей жизни. Мы были похожи больше, чем я думала раньше.
Стражи давно скрылись за лестнице, их тяжелые шаги грохотали в отдалении. Мы вновь бросились бежать, выкраивая сущие секунды для спасения Лоркана. Да и наши жизни висели на волоске, не стоило об этом забывать.
Терновник вырос посреди коридора, пробиваясь жесткими ветками сквозь камень. Замешкавшись, я оказалась в самой сердцевине куста, замерев от ужаса. Иглы щекотали запястья и шею, обманчиво-нежно касались лица, проходя в миллиметре от глаз. Марна успела проскочить – и теперь кусала губы, не зная, с какой стороны подступиться к моему спасению. Терновник не трогал ее, но когда Марна сделала шаг вперед, протягивая мне руку, ощетинился и угрожающе заколыхался. Он должен был заслонить единственный путь к камерам, но мы успели проскочить. Ну, почти успели, поправила я себя, вздыхая.
– Ималия! – с отчаянием выдохнула Марна, заламывая руки. Магия ее таяла, как будто решила, что с нее хватит. Обессиленная и потерянная, Марна обдирала ладони, пытаясь раздвинуть толстые ветви терновника, но все впустую. Иглы не царапали ее, втягиваясь в плоть кустарника и вновь отрастая так, чтобы держаться как можно дальше от ведьмы. Окружавшие меня ветви, грубые и неуклюжие, внезапно стали мягкими и опутали меня с изяществом ползучей лианы – экзотического растения, которое росло в маленьких оазисах на моей родине.
Я торопливо спрятала флакон с огнем в вырез платья, и по нежной коже пополз въедливый жар – пламя Лоркана ощутило, что хозяин близко, и заполыхало ярче. Волдыри и ожоги, проступающие от соприкосновения с раскаленным стеклом, отзывались вязкой болью. Иглы с кровожадной настойчивостью потянулись ко мне, но пока я еще уворачивалась, не позволяя им впиться в мягкие ткани лица, выколоть глаза, нанизать меня на себя, как на вертел.
– Не шевелись, – Марна еще раз попробовала отогнуть ветку, но та осталась неподвижной. В отдалении загрохотало – терновые стражи возвращались, планируя схватить нас на месте преступления.
– Я не боюсь тебя, – сказала я тихо, но твердо, обращаясь и к терновнику, и к Ба’Дияр, и к холоду, который разливался под сердцем, – ты не можешь меня напугать. Силенок маловато.
