– Пойдемте, друзья! – князь взбежал по ступенькам, распахивая для нас двери своего дома. – Добро пожаловать в Лигод!
Даже встречая с нами рассвет на балконе, Огюст не терял присущей ему бодрости духа. Он поднялся с кровати чуть свет, но продолжал болтал без умолку, выуживая подробности нашего путешествия, ахал над тем, какие испытания нам пришлось преодолеть, прежде чем претендовать на его гостеприимство. В основном, говорил Лоркан – его голос вился над столом, убаюкивая своей теплотой. Князь не притрагивался к еде и был полностью поглощен беседой с Огюстом, тогда как Снорре методично уничтожал все, что оказывалось перед ним на серебряном блюде, и не поднимал глаз. Напротив него сидела Марна, вяло ковыряющаяся в тарелке, и не смела поднять глаз на капитана. Я была чрезвычайно удивлена, что лигодский князь и бровью не повел, когда за одним столом с ним оказалась ведьма в грязном и рваном платье. Только взглянул на ее острые ключицы и торчащие ребра с отеческой заботой и посоветовал обратить внимание на пирожные. Я спрятала улыбку, делая вид, что заинтересована фруктовой корзинкой: не только у меня возникало желание накормить Марну до отвала.
Помимо того, что стол был накрыт с щедростью и изяществом, достойным Девятого Дракона, традиционные блюда Лигода были невероятно вкусными. Я никогда не считала себя знатоком кулинарных изысков, даже не пробовала разбираться в приправах и способах прожарки мяса – этим больше интересовалась Лиди, но даже мне пришлось признать – ячменные лепешки и ягодные тарталетки таяли во рту.
Когда слуги забрали лишние тарелки и водрузили на стол пузатый чайник, в котором бурлил и клокотал традиционный лигодский напиток, я объелась настолько, что даже если бы к горлу приставили нож и приказали съесть еще кусочек, я бы выбрала смерть. Но к ароматному пару, что вырывался из узкого носика, я принюхивалась с интересом. Терпкий, слегка горьковатый, он интригующе щекотал ноздри и обещал новые гастрономические впечатления.
– Дорогой брат, – Огюст собственноручно разливал по чашкам горячий напиток, черный как смоль, – мне трудно об этом говорить… Но я вынужден принести извинения за маленький обман, из-за которого вы сейчас делите со мной скромный завтрак.
Я напряглась, не рискуя притрагиваться к чашке: слова Огюста внезапно внушили мне тревогу. Я с подозрением следила, как он отпивает из своей чашки, в любом движении видя подвох. Опыт Тюрра и Кулунтара сделали меня подозрительной и чересчур мнительной.
Но Лоркан даже не задумывался над тем, что князь Лигода может держать за пазухой дурные мысли – спокойно пил “меранэ”, как называли здесь традиционный напиток, которым лигодцы встречали каждое утро. К меранэ подавали сахар и сливки, которые должны были смягчить его жесткий, ни с чем не сравнимый вкус. Едва ощутив его на языке, я скривилась и схватилась за сливочник.
– Что вы имеете в виду, брат? – расслабленный и умиротворенный, Лоркан проследил за ладонью Огюста, который указывал на маленькую фигурку, выходящую на балкон. Пока она была скрыта за молочной кисеей занавесей, мы еще могли гадать, но стоило ткани разойтись в стороны, все сомнения исчезли. Дочь Огюста, Вирания, присоединилась к отцу, чтобы поприветствовать гостей, как того требовал этикет. Она отвесила легкий поклон, прежде чем подойти ближе, и сердце мое дрогнуло. Рыжие волосы пожаром охватывали очаровательную головку княжны, и я с первого взгляда узнала ее: девочка на шаре, выступавшая в составе Княжеского Цирка, когда тот давал представление в Геммине. Я вздохнула – прошло всего несколько недель, а по ощущениям, целая жизнь минула с того вечера.
– Как вы видите, моя дочь слишком мала, чтобы стать вашей женой, – князь Лигода развёл руками, извиняясь. Когда рыжеволосая княжна заняла пустующий стул, всем присутствующим стало ясно, что ей едва ли минуло четырнадцать лет. Глядя на дочь с высказанной нежностью и любовью, Огюст погладил ее по волосам и вздохнул. Он действительно чувствовал себя виноватым: заманил Девятого Дракона на Карнавал, зная, что его дочь не подходит под участие в отборе.
– Династические браки – вещь отличная и надежная, но такой судьбы для Вирании я бы не хотел. Прошу не принимать на свой счет, князь Лоркан, по Содружеству ходят слухи о ваших достоинствах и добродетели, и я был бы счастлив видеть вас зятем… но мне бы хотелось, чтобы Вирания выбрала сама. Когда станет чуть старше.
Княжна даже не подняла головы, услышав свое имя: как и все дети, она верно расставляла приоритеты. Черничный кекс интересовал ее сильнее, чем нудная болтовня взрослых. Хитрый голубой глаз зыркал по сторонам, останавливаясь на каждом по отдельности. Марна и Снорре не увлекли Виранию вовсе, тогда как Лоркан полностью заполучил ее безраздельное внимание. То, как она прищуривалась и улыбалась, напоминало, что не зря ее назвали в честь богини, которой поклонялись в Лигоде.
Вирания – богиня обмана и хитрости, самая неуловимая и непостоянная из всего сонма божеств, обитающих на территории княжеств, наделила свою дочь лучшими качествами. И я отлично знала, что мы подружимся с княжной. Ее очарование захватывало всех вокруг, пускай она не произнесла ни слова с момента появления за столом. Одна только улыбка – яркая, как золотые искры, – брала в плен каждого, кто ее видел. Будь она постарше, подумала я с сожалением, отличная была бы пара. Конечно же, никакой золотой нити я не видела, как ни старалась. Да, между Лорканом и Виранией протянулась связь, но то были узы привязанности брата и сестры. В будущем эти двое смогут стать закадычными друзьями.
– Я ничуть не сержусь, – рассмеялся Лоркан, и его низкий, радостный смех разлился над балконом, вырвался на улицу, которая давно проснулась, и теперь за перилами бурлила жизнь во всех ее проявлениях. – Мы не сожалеем, что пришлось преодолеть дальний путь – очень хотели попасть на Карнавал.
Огюст скинул с себя оцепенение вины и перестал хмуриться:
– Я устрою вам лучший Карнавал в вашей жизни. Даю слово князя и циркача.
Марна с сомнением разглядывала свои ладони. В спальне выделенной нам, пахло свежестью и каким-то цветами. Широко распахнутые окна выходили на площадь, где жители Лигода заканчивали последние приготовления к Карнавалу. Я вдохнула полной грудью и зажмурилась, отпуская тревогу, которая безжалостно терзала сердце. Хотя бы на один день хотелось перестать тревожиться о тайнах, которые следовали по пятам. Об этом я смогу подумать и завтра с утра, а сегодня – отдых и веселье!
– Я стала лучше ее чувствовать, – проговорила Марна, сжимая кулаки, и те на секунду объялись призрачным пламенем. Я испугалась, что покрывало кровати вот-вот вспыхнет, но напрасно. Огонь исчез так же быстро, как и появился. Ведьма радовалась вновь обретенным силам, но не спешила им доверять. Слишком много боли принесли они ей в прошлом, чтобы взять и полностью довериться.
Сидячая ванна, которую принесли слуги, исходила горячим паром. Марна уже искупалась, и я в очередной раз убедилась, что горячая вода, ножницы и расческа творят чудеса. Как бы ведьма не упиралась, слуги забрали ворох грязных тряпок, в котором лишь с трудом можно было разобрать платье и нижнюю юбку. После третьей смены воды выяснилось, что волосы у Марны светлые и гладкие как шелк. К моему глубочайшему сожалению, большую часть пришлось безжалостно отстричь: колтуны оказались слишком упрямыми. Но даже короткая, до подбородка, стрижка Марне очень шла. Я одолжила ей одно из своих платьев, стоически справившись с ворчанием и недовольством. Но когда Марна увидела себя в трехстворчатом зеркале, она на мгновение потеряла дар речи.
