Сумерки мягко опустились на лагерь, скрывая наши следы и скрадывая звуки: уютный треск поленьев в кострище, бульканье похлебки над огнем, тихие разговоры гвардейцев между собой. Лоркан со Снорре негромко беседовали, склонившись друг к другу, и я гадала – о чем? Обсуждали они последствия резни, что устроил капитан в пустоши, или же планировали самый безопасный путь до сезонной стоянки халгов?
– Пойдем, – Марна, неслышно появившаяся за спиной, настойчиво потянула меня за руку, в камыши. Неглубокая чистая речушка не торопясь несла свои воды от Лигода, мимо Кулунтара и Тюрра, чтобы влиться в лазурное соленое море на границе с Аралионом. Ведьма все еще носила мундир, заляпанный кровью, словно трофей – доказательно того, что Снорре защитил ее. Спас.
Скользкий берег, покрытый мокрой глиной, привел нас прямиком к полуразрушенным мосткам над водой. Я была не против искупаться, но колебалась – теплая ли вода, да и не могла забыть черную реку в Кулунтаре, что вытянула из меня дар, а из Лоркана – пламя. Марну подобные тонкости не заботили: она аккуратно положила мундир на траву, покрытую росу. Я деликатно отвела глаза, чтобы не пялиться, на то, с какой нежностью она погладила серебряные звезды на эполетах. Она бы с той же лаской хотела бы прикоснуться к лицу Снорре – со следом светлой щетины на челюсти, хмурому и осунувшемуся, как будто бой высосал из капитана последние душевные силы.
Скинув платье, Марна бросилась в воду, словно стремилась смыть с себя фантомное ощущение чужих прикосновений, – пустынники не подозревали о существовании манер или приличий.
– Как ты? – помолчав, спросила я, глядя на то, как она плещется рядом с берегом, поливает плечи прохладной водой. Над рекой собирался туман, и я с трудом сдержала нервическую дрожь. Травмирующие воспоминания не давали покоя. Замерев посреди реки, Марна оглянулась на меня. Взгляд темный, не выражающий никаких чувств, но те ярко полыхали в ее груди, пускай она и старалась их скрыть за семью печатями.
– Как думаешь, у нас есть будущее?
Я помолчала, не сразу решаясь ответить. Сказать правду или внушить ложную надежду?
– Только если вы дадите этому будущему шанс.
Марна встряхнула мокрыми волосами, выходя на берег:
– О чем ты?
Вздохнув, я огляделась. По камышам прыгали всполохи от разожженного костра, за спиной звучали тихие голоса. Я отчетливо различала мягкие интонации Лоркана, и сердце сладко замирало на мгновение, прежде чем откликнуться болью, как будто тонкая игла пронзала уязвимое нутро раз за разом.
– Мы обожаем все усложнять, замечала? Думать за других, гадать, что они подумают, если ты поступишь так или иначе. И забываем, что наше счастье – только в наших руках. Окружающие имеют мало шансов сделать тебя счастливым или помешать этому. Только ты.
Я говорила спокойно, почти равнодушно, как будто знала, что в простых словах заключена истина. А сама себе ни на грамм не верила.
– Ты когда-нибудь думала вернуться? – уже почти одетая, Марна ласково коснулась моего плеча, как будто знала, какая тоска обуревала меня с того момента, как я увидела золотистые пески своей родины вдалеке. Но ответ ее удивил – голубые глаза распахнулись, брови скрылись под неровной линией челки.
– Нет. Хотела бы я вернуться? Определенно. Сделала бы это? Исключено.
Марна порывисто набрала воздуха в грудь, как будто хотела еще что-то спросить. Взгляд боязливо метнулся вверх – к лагерю, скрытому за камышами, но раздавшийся оттуда голос Снорре спугнул ее. Она прикусила губу, торопливо затягивая шнурки на сухом платье, одном из моих. Собственными Марна обзавестись еще не успела, но я пообещала себе, что как только вернемся в Аралион, соберу ей целый гардероб. И выделю комнату в своем доме, хватит уже Марне скитаться по улицам.
Чуть позже, лежа в палатке и прислушиваясь к размеренному дыханию Марны под боком, я думала о том, что пропала. Признаться в собственных чувствах было сложнее, чем принять чужие, ведь лучшая Сваха княжества, влюбившаяся в клиента, не заслуживает своего звания.
Задремала я только когда узкая полоса рыжего света просочилась через ткань палатки. Но поспать вдосталь мне не удалось – медленно разгоравшееся утро наполнилось пением пестрых речных птиц, что гнездились в камышах. И чужими голосами в лагере.
Двое всадников – не смотря на теплую погоду, они были закутаны в меха и кожу – равнодушным взглядом оглядывали палатки и потухший костер. И нас, не то как потенциальных противников, то ли как нежеланных союзников. Лошади их, широкогрудые и свирепые, скалили желтые зубы и трясли косматыми гривами, сердясь на непредвиденную задержку.
Мы с Марной, выбравшись из своей палатки, опасливо держались за спинами мужчин. Длинные копья, способные насквозь пронзить грудную клетку, внушали определенные опасения.
– Халги, – шепнула я ведьме, которая испуганным кроликом застыла при появлении незнакомцев. Страх жил в ней, цвел пышным цветом, и она не могла контролировать его. Только бороться.
Снорре чуть выдвинулся вперед, закрывая собой и Лоркана, и ведьму. На халгов он смотрел без страха, с легким вызовом. Что привело их ранним утром к нам в лагерь? До летней стоянки кочевников было рукой подать, но сами халги редко когда покидали ее пределы маленькими отрядами. Но глядя на то, как один из всадников, в чьи длинные темные волосы были заплетены кости и птичьи перья, ощупывает взглядом капитана, становилось очевидным, насколько же мы были беззаботны. Совершенно легкомысленны, если решили вот так, без охраны или осмотрительности двинуться в гости к дикарям-кочевникам. Да, вождь послал портрет своей дочери – девицы на выданье, но кто мог дать стопроцентную гарантию, что это не было предлогом, чтобы заманить Лоркана в очередную ловушку?
Эти двое разглядывали нас с невежливым интересом, словно чудных, экзотических зверушек на ежегодной ярмарке, куда халги приезжали продавать своих племенных жеребцов и закупаться диковинками. Возможно, мне показалось, но тот всадник, что казался моложе, задержал на мне взгляд темных, без блеска глаз, на несколько секунд дольше, чем того позволяли элементарные правила приличия.
Мы могли разглядывать друг друга хоть до заката, тем более, что халги не стремились нападать. Ситуация разрешилась просто: князь двинулся вперед, улыбаясь и игнорируя предупреждающие взгляды Снорре, который поджал губы и напрягся.
– Доброго дня, господа! Мы думали, ваша стоянка чуть дальше.
Всадники без слов переглянулись, натягивая поводья – лошади беспокойно переступали копытами, приминая сочную траву на поляне.
– Собирайте лагерь, – проворчал один из них, как будто рассердился, что Лоркан нарушил тишину, – вождь ждет вас.
Глава 28
Шатер вождя был самым большим из того десятка, что мы успели мельком увидеть, пока всадники сопровождали нас на аудиенцию. Все взрослые мужчины, которые встречались на нашем пути к стоянке, присоединялись к процессии, вне зависимости от того, чем были заняты. И когда мы въехали в лагерь, за нами собралась изрядная толпа. Халги, не стесняющиеся разглядывать чужеземцев, тыкали в нас пальцами, расплывались в улыбке, переговаривались на ломаном диалекте. Их язык – сборная солянка из диалектов Содружества, вызывал у меня изумление – еще никому не удавалось так гармонично сочетать мягкость согласных аралионского, с твердыми, почти колкими рыками тюррского наречия.
