– Этот жеребец скидывает любого, кто попробует приблизиться к нему, – с тайной досадой проговорил царь Шона, поджимая губы, – доставил массу неудобств своим характером. Следует преподать ему урок.
Конь, которому предстояло стать послушным и ласковым, действительно обладал крутым норовом: налитые кровью глаза предупреждали, что близко лучше не соваться. Копыта – крупные и тяжелые, словно гири, – без усилия проминали землю, когда рысак приплясывал на месте. Он выглядел вполне спокойным, но когда маленькая фигурка перескочила через деревянную ограду и подошла ближе, животное обезумело. Захрипело, раздувая ноздри, задрало верхнюю губу, демонстрируя крупные зубы, способные раздробить берцовую кость.
Но сагер шагнула к нему, не выказывая страха, а затем, почти без усилия, вскочила на спину жеребца и закинула петлю на его мощную шею. Конь от подобной наглости взвился на дыбы, намереваясь резким прыжком скинуть нахалку к своим ногам. Но Сугар держалась крепко.
Я без стеснения разглядывала царевну и чувствовала, как сердце подтачивает оголодавший червь зависти. Она была хороша – поджарая, словно гончая, но в то же время хрупкая и изящная. Голые загорелые ноги оказались перевиты ритуальными узорами, нанесенными краской и тонкой иглой. Прижавшись к спине лошади, она гнала зверя по загону, изматывая его, и казалась воплощением мечты. Князь был совершенно очарован тем, как она играючи справлялась с бешеным зверем, который грозился вот-вот скинуть Сугар со спины и раздробить голову огромным копытом.
Красоте Сугар с картины, увитой луговыми цветами, могли позавидовать звезды. Настоящая Сугар была еще прекраснее, и Лоркан выглядел почти влюбленным. Я кусала губы, глядя в сторону и услышала, как царь Шона произнес, не скрывая отеческой гордости:
– Она красива, умна и сильна. Разве это не лучшие качества для жены?
Внутри меня что-то возмутился, но стоило признать, что Шона был прав – именно такая женщина должна была следующей княгиней Аралионской, верной супругой и ближайшим другом Лоркану. Той, с кем он сможет разделить свои тревоги и печали, радости и торжества. С ней, а не со мной.
Сердце мучительно сжалось, и я хрипло выдохнула, начиная задыхаться от чувств, которые меня обуревали. Их гремучая смесь была похожа на кислоту, которую выплеснули мне в лицо, вот только разъедала изнутри. И от приступа боли на глазах выступили слезы. Марна сжала мою руку, напоминая, что я не одна, что рядом есть еще люди, готовые подставить свое плечо. Но легче от этого, конечно же, не стало.
Животное сдалось под натиском Сугар, которая крепко держалась на его спине. Склонило голову, признавая чужое превосходство, и уже не пыталось сопротивляться. Весь запал и коварство испарилось, оставив после себя только покорность. Сугар довольно потрепала его по холке, прежде чем упруго соскочить на землю и передать повод в руки Птичьего Пера. А затем она направилась к нам.
Царевна знала, что за ней наблюдают, но в ней от этого не прибавилось ни кокетства, ни смущения. Оказавшись с Лорканом лицом к лицу, она взглянула ему в глаза и больше не отводила взгляда.
– Царевна, – Лоркан с благоговением принял руку, протянутую Сугар, и прижался к ней губами. Царевна вздернула бровь – у халгов такие действия не поощрялись, – но руки не отняла. Шона тоже не возражал. Сомкнув ладони за спиной, он мягко обратился к дочери:
– Дорогая, ты оказалась права. Князь Лоркан Аралионский прибыл, чтобы увидеть тебя.
Сугар смерила отца торжествующим взглядом:
– А ты мне не верил, отец.
Шона пожал плечами под шелковым одеянием, признавая свою ошибку:
– Возможно, я был чересчур пессимистичен.
Их разговор, и то, что Лоркан все еще сжимал в ладонях руку царевны, причиняли мне мучительную боль. Я терзалась необъяснимой ревностью и едва сдерживалась, чтобы не сбежать, подхватывая юбки. Но куда больших сил потребовала вежливая улыбка, когда Лоркан представил меня царевне.
– Сваха? – темные брови недоуменно сошлись на переносице. – Зачем она вам, князь?
Девятый Дракон беспомощно оглянулся на меня – вопрос застал его врасплох. Лоркан без слов просил моей помощи, но я бы не настроена ему помогать. Пожав плечами, я беспечно улыбнулась, чувствуя как ноют мышцы лица от неестественности улыбки:
– На то были особые резоны у верховного волшебника княжества. Если выдастся возможность, сможете просить его лично.
Сугар искоса взглянула на меня:
– Вы владеете чарами?
Но ответа не дождалась – вновь повернулась к Лоркану. Рядом со значением переглянулись Марна со Снорре, впервые встречаясь глазами с резни у пустынных разбойников. И тут царевна Сугар вновь заговорила, и каждое первое слово вонзало в меня нож, а каждое второе – проворачивало его лезвие с особой жестокостью:
– Первый раз я села на коня, когда моя мать еще кормила меня молоком. Нет никого, кто лучше меня владел бы луком или кинжалом. Женщины моего племени славятся плодовитостью – не пройдет и года, как на свет появится княжич, наследник-Дракон. Разве есть у вас какие-то сомнения, что я стану для вас прекрасной женой, князь?
Лоркан обескураженно заморгал, не зная что ответить.
Я тоже молчала, гипнотизируя взглядом место, где робкая и тонкая золотая струна соединяла судьбы Сугар и Лоркана воедино. Они были предназначены друг другу.
* * *
Царевна взяла Лоркана в оборот сразу же после знакомства, не отходила от него ни на шаг, а князь и не возражал. Сидя у шатра, который выделил Шона для нашей посольства, я рассматривала желтые степи и деревянные загоны, в котором халги заставляли лошадей выполнять элементы дрессуры – перепрыгивать через туго натянутые веревки, двигаться горделивой рысью или высоко подкидывая копыта. Сугар и Лоркан неспешно прогуливались по владениям халгов, но держались на виду, во избежание двусмысленных ситуаций. Лоркан не мог позволить себе или царевне быть скомпрометированными, но в глаза халгам он смотрел без страха, и те не принимали его вежливость за слабость.
Везде и всюду меня сопровождал Птичье Перо. Его имени я так и не узнала, а голос слышала лишь единожды. Показывая мне как, халгские женщины плетут амулеты из разноцветных нитей и птичьих перьев, предназначенных для охраны сна и приманивания благих духов, он хрипло выдохнул:
– Воздух пахнет дымом.
Я подняла взгляд, в надежде на то, что Птичье Перо продолжит, но он лишь покачал головой. Застучали друг об друга косточки, вплетенные в черную гриву, заскакали солнечные блики на ястребиных перьях.
– Горький дым пророчит беду. Война близко.
– Может, виноваты ваши ритуалы? – я с трудом проглотила тугой ком, вставший поперек горла. Прошлой ночью Сугар втянула Лоркана странную игру, исполняя танцы под глухой бой барабанов, и вместе они жгли птичьи перья и тонкие, почти прозрачные косточки неизвестного животного. Смысла я так и не уловила, но после того, как едкий дым наполнил шатер царевны, а представление окончилось, он еще долго преследовал меня шлейфом дурного предсказания. Царевич скользнул по мне взглядом раскосых глаз и умолк, на этот раз насовсем. А тревога осталась.
