Мы знали теперь, какие опыты проворачивает Одхан в своем подземелье. Склянки с останками сапфировых детей стояли перед глазами, и мне было жутко.
– Дети Эрооло не могут похвастаться здоровьем – погибают, не дожив и до пяти лет, – тихо начал рассказывать Мерани, стараясь не встречаться ни с кем глазами, – эта троица – далеко не первые его отпрыски, но точно самые живучие.
– Это мог быть кто угодно, – фыркнул Снорре, скрещивая руки на груди, – даже я, например!
Мерани подавил тяжкий вздох, как будто вмешательство капитана в разговор слегка раздражало:
– Сомневаюсь, что у вас имеются на теле черные пятна, словно от пролитых чернил? Нет ведь?
Снорре покачал головой, прикусывая язык. Мерани мог показать зубы, если того требовали обстоятельства, и это лишь заставляло уважать его сильнее. Безукоризненно вежливый и самоотверженный, – он сбежал из-под взгляда Асты, чтобы добраться до нас и рассказать правду. Он знал, чем жертвует и что стоит на кону.
– Не знаю, как на счет Асты, – произнесла я, погружаясь в воспоминания, – но у Агне есть подобные родимые пятна.
Шона, Марна и Снорре, как один, уставились на меня, не мигая. Да, я прекрасно отдавала себе отчет, как именно это звучит из уст незамужней девушки, но промолчать тоже не могла.
– Он не самый сильный из детей Эрооло. Выжил только потому, что у них одна жизнь на двоих с сестрой. Аста буквально вытащила его с того света и считает брата никчемным и слабым. Что ж, рядом с настоящей дочерью могущественного дракона любой будет казаться слабаком.
Столь спорное утверждение вызвало массу возмущений. Снорре спорил с Мерани, я тоже пыталась вмешаться, вставить хоть слово, и это грозило превратиться в самый настоящий балаган. Все были на взводе, испуганы и растеряны, и каждый выплескивал чувства как считал нужным.
– Вейлин никогда не надевала открытых платьев, – внезапно сказал Лоркан, и остальные голоса смолкли, подчиняясь горечи, что прозвучала в его словах. Князь, даже видя своими глазами предательство сводной сестры, не верил до конца, что это возможно, что это действительно случилось. Боль от предательства усугублялась и тем, что его лучший друг участвовал в этом, добровольно или нет, – совсем не важно.
– И не позволяла никому присутствовать, когда с нее снимали мерки для новых платьев. Никому, кроме…
– … кроме мастера Делрина, – я закончила за него, чувствуя, что нащупала ту самую ниточку, которая могла привести нас к разгадке всех странностей: зачарованных придворных, покушений на Лоркана и плану Эролло. – Который сошел с ума.
Князь уставился на меня, приподнимая бровь. Я облизнула пересохшие губы, лихорадочно изобретая удачную отговорку, почему не сообщила о сумасшествии Делрина раньше. Но вмешался Снорре, оттягивая огонь на себя.
– Кан, все, кто прошел через процедуру магического дознания, сошли с ума. Половина – мертва. Если это не доказательство причастности Одхана к перевороту, то я не знаю, что вообще может считаться доказательством.
Лоркан молчал, переваривая сказанное. А затем проговорил, хрипло, словно что-то в горле мешало словам:
– Но зачем все это? Они же никак не были связаны!
– Подчищали следы! – воскликнула я, озаренная внезапной догадкой. – Мерани, в форт Касан приходили письма из Аралиона?
Советник кивнул, подтверждая мою догадку:
– И часто. Княжна переписывалась с кем-то, в последнее время почти постоянно.
– Тогда все ясно. Кто провернул все так, чтобы нужные люди оказались в нужном месте в нужное время. Делрин, посыльный, военный посол Тюрра и придворная дама. Делрин знал, что на теле Вейлин присутствуют определенные отметины и мог открыть рот. Старик славится своей вспыльчивостью. Посыльный приносил почту, а значит, мог знать, что княжна обменивается письмами с Астой. Военный посол Тюрра мог знать, что она – дочь Эрооло, но этого мы никогда не узнаем.
– Та девица могла украдкой видеть что-то, чего ей видеть не следовало, – проворчал Снорре, скрещивая руки на груди, – за это и оказалась на кресле Одхана. Любопытство не порок, но последствия могут быть весьма печальны. Но был еще один человек, которому полагалось быть испытанным.
Я выдержала пристальный взгляд Снорре. Да, я ускользнула от рук Одхана, ведь он настаивал на том, чтобы меня непременно допросили. Но была ли от этого какая-то польза?
– Полагаю, что леди Ималия оказалась в северной гостиной с остальными по чистой случайности, – хрипло отозвался Лоркан и тут же пояснил:
– Никто, кроме меня, не знал, что она должна приехать. Одхан думал, что это будет через несколько дней, а Вейлин… даже не знала, что я задумал жениться.
Снорре хмыкнул:
– Что не мешало весь предыдущий год намекать на то, что она была бы прекрасной женой для тебя.
Князь передернул плечами, как будто воспоминания были болезненными:
– Я не видел в ней женщины, только как младшую сестру. Иногда задумывался, конечно, но… И я доверял ей.
Помолчав, он продолжил:
– Ничего удивительного, что Эрооло решил действовать сейчас. Эрооло нужен законный повод занять трон, иначе не интересно. Женись я на Вейлин, он бы исподтишка, не торопясь. Умри я во время посольства – она следующий претендент на трон.
– Он не дождался ни того, ни другого, – тихо сказала я, отводя глаза, – яд был выпит мной. От женитьбы на Вейлин ты отказался наотрез. Эрооло надоело ждать, он решил действовать напрямик.
Повисла тишина, в ее тягостной плотности слышались резкие окрики халгов за пределами шатра. Потрескивали угли в жаровне, рядом с которой устроился Шона, не вмешивающийся в беседу. По его равнодушному лицу ничего нельзя было понять – удивлен он, в бешенстве или злорадствует. Халгов с Аралионом связывали непростые отношения и постоянные стычки, когда кочевники решали, что хотят иметь больше земли для сезонных стоянок, заканчивались кроваво. Много его людей полегло под аралионскими мечами, и теперь я не знала, чего ждать от царя. Но судя по прищуру темных глаз, можно было точно сказать, чего ожидать не стоит – помощи. Он не рискнет, поняла я совершенно отчетливо, связываться с Тюрром. Силы не равные. Под сенью драконьих крыльев Шона бы еще выступил, но в одиночку – исключено.
– Меня интересует кое-что другое, – елейным голосом произнес Снорре, и шатер наполнился шелестом извлекаемого из ножен клинка. Сталь оказалась у лица Мерани так быстро, что никто не успел возразить, но советник смотрел на Снорре и угрозу смерти без единого проблеска страха в глазах. Он слишком много перенес, чтобы оказаться здесь, и угрозы капитана были ему безразличны.
– Откуда ты столько знаешь? Ты в действительности такой альтруист? Или обыкновенный предатель, который пытается нас запутать? Какую цель ты преследуешь?
Лицо Мерани, печальное и равнодушное, внезапно исказилось от злости. Прищурившись, он выпалил прямо в лицо Снорре, что склонилось над ним:
