– Пошел вон! Здесь тебе не рады! – выплюнула Марна, в два шага сокращая дистанцию между ними, и плавно, без лишних прелюдий, вступила в бой. Я залюбовалась ее мягкими движениями – как можно было в этой уверенной в себе волшебнице, вдохновленной и горящей верой в свою магию, узнать девушку, мучающуюся от собственной “инаковости”? Ту, которая прогоняли отовсюду, где она появлялась. Марна тянулась к людям и страдала от их ненависти.
Эрооло ответил сразу же, до него быстро дошло, что маленькая, хрупкая как птичка, волшебница, представляет серьезную угрозу, и их сражение было до слез красивым и таким же жестоким. Магия Эрооло, которая долгие годы трансформировалась и изменялась, была чистым льдом, но горящая от ярости Марна без компромиссов наседала на него. В воздухе полыхали яркие вспышки огня, зеленые, синие и оранжевые, они оставляли четкие следы, тающие лишь спустя несколько минут. Эрооло отбивался от чужой магии легко и непринужденно, словно взрослый снизошел до того, чтобы порезвиться с ребенком, но ситуация поменялась в одно мгновение.
С громким криком Марна взмахнула рукой, и по земле у ног Эрооло хлестнула огненная плеть, похожая на ту, что когда-то появилась в руках Одхана, когда тот ворвался в мою спальню. Земля мгновенно выгорела, оборачиваясь серым пеплом, но такая мощная атака выпила из Марны значительную часть сил. Эрооло приподнял тонкую рыжую бровь, вопросительно уставившись на обугленную землю у своих ног.
– Неплохо, – проскрипел он, как будто связки не подчинялись ему, – а если попробовать вот так?
Из льдистого пламени, языке которого срывались с ладоней Эрооло, соткался смерч ростом со взрослого человека. Неуверенно покачиваясь на гибком черенке, он с минуту поразмыслил и медленно потянулся к Марне, изгибаясь во все стороны. На лице ведьмы проявилась легкая паника, особенно, когда она увидела, как по сочной зеленой траве распространяется изморозь. Иней дотянулся и до меня, пальцы мгновенно окоченели, но я не могла пошевелиться, подняться на ноги. Встань я сейчас, попаду под перекрестный огонь чужой магии.
Марна встретила ледяной смерч огненной стеной – я видела, как трясутся ее руки от напряжения, по лицу градом катился пот. Несколько раз ее защита ослабевала, и тонкие ледяные щупальца скользили по ладоням, оставляя на память белые следы обмороженной кожи. Помедлив, Марна сделала шаг вперед, сдерживая натиск Эрооло, и тот расхохотался от восторга. Видеть чужие ужимки на знакомом лице было почти жутко: он рычал, искажая классически красивые черты лица Одхана. Кожа, опаленная от волшебного пламени Марны, потрескалась, уголки губ рвались, когда Эрооло хищно усмехнулся, находясь в полнейшем экстазе от того, что хоть кто-то смог ему противостоять.
– Вот, кто бы стал прекрасной женой и матерью для моего потомства, – рыкнул он напоследок, ускользая в сторону от очередного удара Марны. Ледяной вихрь растаял от огня ведьмы, покрылся трещинами и рассыпался на сотню острых и тонких осколков. Они трещали под подошвой сапог, когда Эрооло повернулся вокруг своей оси, и рыжеволосая фигура расстроилась. Марна заметалась, пытаясь найти среди копий настоящего Эрооло, но поздно. Тот уже скрылся с глаз. И только убедившись, что нам ничего не угрожает, Марна метнулась ко мне.
– Увидела, как этот гад к тебе топает, сразу же вернулась, – пояснила она, помогая подняться на ноги. Вновь разболелся укус Кассади, и я понадеялась, что оборотень не ядовит. Мне не хватало только загнуться где-то под кустом в княжеском саду.
– Снорре обещал, что помощь вот-вот придет, – робко произнесла Марна, пряча глаза. Я понимала ее, стопроцентной уверенности в том, что гвардейцы поверят капитану не было и впомине. Но я едва ли слушала ее, глядя за ее спину. Пошатываясь, Лоркан поднимался на ноги из-за огромного осколка обрушившейся стены. Правая сторона его лица была залита кровью, одну руку он неловко прижимал к себе. На меня вновь обрушились фантомные воспоминания: Лоркан, полулежит в кресле, прижимая к себе раненую руку после покушения. Беззащитный, потерявший много крови. Все циклично, подумала я, шагая к нему. На горизонте пылал Геммин, слышались отчаянные крики, и видеть как падет Аралион было невыносимо.
Лоркан встретил меня обескураженным взглядом, в котором плескалась боль. С князем происходило что-то не то: чешуе на лице и руках стало больше, мышцы напрягались в судороге, как будто пытались поднять тяжесть, слишком большую для обыкновенного человека. Лопатки под тонкой тканью ходили ходуном, а челюсти, лихорадочно сжатые, издавали хруст, от которого в животе у меня все сжималось.
Я протянула руку, прикасаясь к измученному лицу. В груди все полыхало: боль, любовь и отчаяние. Лоркан, пускай и подчинил себе рубиновое пламя, не мог перебороть свою сущность, принять истинную форму. Человеческий облик был для них не более чем маскировкой, по-настоящему дракон становится свободным, когда взмывает в небо и подставляет кожистые крылья воздушным потокам.
Громкий, почти оглушающий звук накрыл нас с головой. Я присела, поднимая в небо испуганный взгляд и радостно выдохнула: гвардейцы поверили. Пугающий звук оказался хлопаньем кожистых крыльев, и я увидела драконий танец так близко, что на глазах выступили слезы.
Массивные, но изящные, драконы поднялись на крыло, устремляясь к Геммину. Туда, где бесновалась Вейлин, поливая огнем все вокруг, но стоило драконам приблизиться к превратившейся княжне, сразу стало ясно – их помощи не хватит. Она была огромной, рядом с ней гвардейцы казались задиристыми воробьями, которые пытались напасть на орла. Я зажала рот рукой, чтобы не издать крик, когда на моих глазах она отшвырнула в сторону малахитового дракончика. Тот на полном ходу врезался в здание, обрушивая крышу и проваливаясь внутрь. И больше поднялся. Конечно, преимуществом гвардейцев была маневренность, но Вейлин вертела бугристой мордой, зловеще щелкая челюстями. Загнутые когти хватали противников, сжимаясь до хруста, и смотреть на это было так больно, что я не скрывала слез, которые катились по моим щекам.
Лоркан упал на колени, остекленевшими взглядом уставившись на горизонт, где погибал его любимый город. Я даже не могла представить, что он испытывал, глядя на полыхающий Геммин, на каменных рыцарей, что несли хаос и смерть, на белоснежную гриву Асты, которая мелькала среди черных доспехов стражей.
Душераздирающий крик, полный отчаяния и боли, взметнулся ввысь, когда Лоркан упал на развороченные землетрясением каменные плиты. Судорога прошла по его телу, выворачивая под неестественным углом руки и ноги. Кожа слезала пластами, обнажая трепещущую, алую чешую. С хрустом лопнула рубашка на спине, выпуская на свободу яркие, рубиновые крылья.
– Не могу позволить! – выдохнул Лоркан прежде, чем челюсть с хрустом изменила свою форму, обрастая тремя рядами острейших зубов. Сердце билось в груди, как сумасшедшее, когда Лоркан, принявший истинную форму, оттолкнулся когтистыми лапами и поднялся в воздух. Тяжелый хвост с зазубринами плеснул вокруг, кроша гранит как свежее печенье.
Прикрывая глаза от каменной крошки, я смотрела на то, как Лоркан, взмахивая крыльями, приближается к Вейлин. И понимала: последняя битва, которая должна была решить судьбу каждого из нас, уже началась.
