– Насколько много?
– Достаточно, – я отставила чашку и сложила руки на коленях, как того предполагал этикет.
– Другие княжества? – это все больше и больше напоминало допрос. К счастью, тема моего происхождения отошла на второй план, даже если ложь о нем так прочно въелась в мои кости и плоть, что почти стала правдой. А путешествовала я действительно много, было о чем поговорить.
– От и до объездила с отцом. Хотите поговорить об этом?
Одхан засмеялся, показывая жемчужно-белые зубы. Рыжие косы разметались по плечам, зазвенели кольца.
– Интересная вы женщина, леди Ималия.
Я приподняла бровь, не совсем понимая, к чему он ведет. К счастью, гадать долго не пришлось.
– Если вы были в Тюрре, Лигоде, Кулунтаре и Цурионе и знаете жителей этих прекрасных, во всех смыслах достойнейших княжеств, то почему вы против того, чтобы искать невесту Лоркану именно там?
Вот это поворот! Я помолчала, переваривая услышанное.
– Никогда не говорила, что я против этой затеи, – аккуратно начала я, прощупывая почву. Одхан впервые вел себя так просто, не паясничая, не угрожая, и было страшно спугнуть удачу.
Собеседник кивнул, подтверждая правдивость моих слов:
– Верно, но и “за” никогда не высказывались.
– Не думаю, что мое мнение что-то значит. Полагаю, это единоличное решение князя.
Маг потеребил пушистый кончик рыжей косы, пожевал губу, как будто размышлял над моими словами, а затем улыбнулся, мягко и тепло:
– Теперь понятно. Очень рад, что вы можем выяснить все недоразумения.
Моргнув, я уставилась прямо в зеленые, змеиные глаза. Недоразумения? Выяснить?
– Вы же что-то хотели… Ах да, библиотека! Давайте руку!
Я неуверенно протянула ему кисть. Бесцеремонно задрав рукав до локтя, Одхан легонько коснулся пальцами моего запястья, обводя контуры только ему видимого рисунка.
– Готово! – еще раз ослепительно улыбнувшись, Одхан отпустил мою руку. – С завтрашнего дня Леэд не будет иметь ничего против вашего присутствия в своей библиотеке.
Я повертела рукой перед лицом: ничего необычного не заметила. Никаких рисунков, горящих на коже, никаких отметин или странных ощущений.
– Леэд – это библиотекарь? – решила уточнить уже на пороге. Одхан, вновь погрузившись в работу, отозвался хриплым смешком:
– Нет, моя милая! Леэд – это журнал, который старикашка-библиотекарь везде таскает с собой.
Я тупо кивнула, стараясь привести мысли, которые расползались как тараканы, в общему знаменателю.
– Понятно. Хорошего дня.
Я едва перешагнула порог, когда Одхан меня окликнул:
– Леди Ималия, в качестве маленькой просьбы: держись подальше от секции три-семь-пять.
– Почему?
Волшебник опять снисходительно улыбнулся, как будто разговаривал с неразумным ребенком, но сейчас это не вызывало в моей груди глухого раздражения. Так, легкую досаду, которую я спокойно переживу.
– Там хранятся книги, которые…хммм…могут быть опасны для вас.
– Насколько опасны?
– Смертельно. Хорошего вечера!
И он вновь уткнулся носом в свиток, давая понять, что разговор закончен.
Я направилась к лестнице, совершенно обескураженная. А затем я увидела ее – маленькая, серая дверь, которая так удачно сливалась с каменной кладкой. Кладовка, или что-то похожее, но от нее несло холодом и мраком, и мне стало страшно. А потом я разозлилась – что бы меня напугала какая-то дверь?! Помедлив, я шагнула в сторону – дверь притягивала меня, как магнит. Было в ней что-то потустороннее, отталкивающее и соблазнительное одновременно.
Она была так близко – протяни руку, потяни за ручку, – но в тоже время невыносимо далеко. Дверной проем, скромная арка из дерева, рябила, и контуры двери становились фантастическими: то она расширялась, полностью поглощая дворец Лоркана без остатка, то становилась меньше игольного ушка и терялась в каменной кладке.
Я распахнула дверь пинком – не рискнула дотрагиваться до нее голыми руками. И обомлела. Жидкий, рассеянный свет озарил батарею стеклянных банок, расставленных на полках. Стекло изнутри заполнял иней, а за ним, в мутной воде, плавали черные силуэты. Уродливые морды, бугристые и деформированные, прижимались к стеклу, слепые глаза таращились в темноту.
Страшный холод обжег лицо, и я отступила, позволяя двери закрыться. Скрип несмазанных петель привлек внимание Одхана. Он высунулся из лаборатории, застигая меня на месте преступления.
– Леди Ималия, не советую, – с улыбкой окликнул он меня, – туда ходить не стоит.
Наваждение схлынуло, как дождем смыло. Я ощущала на языке мерзкий металлический привкус крови, ноги дрожали, в голова была тяжелая и пустая. Что же он хранит там? Отчего мне так страшно?
– Прошу прощения, что вы попали в ловушку. Дверка-то непростая, – Одхан с любовью посмотрел на дверь, которая прикинулась совершенно обыкновенной, когда поняла, что ее раскусили. Но я уже знала ее гнилую сущность, и меня было не провести.
– Что там? – горло свело спазмом, и голос звучал хрипло и задушено. Волшебник оторвался от созерцания своей любимицы и сладко протянул:
– Последствия неудачных экспериментов. Вас проводить?
Больше я ничего знать не хотела – мне оказалось достаточно приключений на сегодняшний день. Одхан был спокоен и дружелюбен, помог мне подняться по ступеням – меня слегка штормило, – и вел себя максимально предупредительно. Стоило мне оступиться, как он тут же подхватывал меня под локоть, не позволяя упасть. Дурман в голове, хоть и рассеялся, оставил после себя тупую боль, которая шариком каталась внутри головы, мешая думать.
– Будьте аккуратнее, – на прощание волшебник подарил мне еще одну улыбку, взмахнул рукой, и с кончиков пальцев посыпалась блестящая фиолетовая пыльца.
Я исподлобья зыркнул на Одхана и побрела самой короткой дорогой к спальне. Еще никогда в жизни я так сильно не мечтала о постели, в которой смогла бы забыться коротким, тревожным сном.
* * *
Конверт из плотной бумаги материализовался прямо над моей кроватью и плавно опустился на подушку рядом. Я едва успела открыть глаза, как он, отрастив коротенькие ножки, пробежался по одеялу, оказываясь в поле зрения. Почерк был мне знаком: три легкомысленные завитушки в моем имени и кокетливая до безобразия точка. Я сгребла конверт, игнорируя его возмущенные попискивания, и запихнула под подушку: спать хотелось зверски. Но уснуть мне не удалось: конверт, опровергая все законы физики, ворочался под ухом, требовательно шуршал содержимым и всячески пытался выбраться из заключения.
За окном давно стемнело, в парке шумели деревья, пели соловьи и издалека, от площади Дракона, доносилась музыка. На потолке синие тени разливались брызгами пролитых чернил, со всполохами огней: на горизонте взрывались салюты. Народ Геммина праздновал решение Лоркана обзавестись семей. Аралионцы любили князя не меньше, чем его отца-миротворца, быть может, даже больше. Спальню наполняло спокойствие, которого я давно уже не испытывала. Лежать бы и наслаждаться покоем, но…
