“Классификация драконьего племени” писалась драконом для тех, читателей, в ком не было драконьей крови. Снисходительность сквозила в каждом слове, и при чтении я ловила себя на мысли, что автор меня страшно раздражает. Легко корчить из себя всезнайку, если ты знаешь больше, чем остальные, но одним из достоинств безымянного автора я бы назвала дотошность. Он методично, страница за страницей, описывал даже самые незначительные детали, которые отличали драконов друг от друга; давал красочные описания расцветки и вариаций чешуи, а также – полную характеристику каждому из шести классов.
Шести?!
Я еще раз пробежалась взглядом по строчкам, не веря своим глазам. Я знала о существовании пяти видов: рубинового, малахитового, янтарного, агатового и аметистового. О том, что есть и шестой вид – даже не подозревала.
В “Классификации драконьего племени” была приведена сравнительная таблица по каждому из разновидностей, и кое-что мне уже было известно. К примеру, я давно знала, что у малахитовых драконов самый большой размах крыльев, а их истинная стихия – вода. Или же то, что янтарные драконы самые слабые и обращаться могут только при наличии яркого солнечного света. Чешуя у них почти прозрачная, искристая, и под ней при хорошем освещении можно разглядеть мышцы и тонкие косточки кожистых крыльев. Предки агатовых драконов могли обращаться только ночью, но спустя несколько сотен лет, скрещиваясь с другими видами, они смогли побороть этот недостаток.
Рубиновым драконам была посвящена отдельная глава, и от нее осталось противное, кислое послевкусие. Складывалось впечатление, что один из рубиновых драконов, а то и все разом, насолили автору, отчего тот откровенно смаковал самые страшные подробности их существования. О том, что жизнь рубиновых – не сахар, становилось понятно с самых первых строк.
“Во время появления на свет рубиновый дракон причиняет своей матери невыносимые страдания. Виной тому можно считать температуру рубинового пламени, которое загорается еще в утробе. Большое счастье, если мать выживает, гораздо чаще они умирают в родах, давая жизнь своему ребенку.
Рубиновый дракон – сильнейший среди сородичей, но это сила не приносит обладателю счастья. Рубиновое пламя – самое капризное и опасное, не желающее подчиняться хозяину. Взросление рубинового дракона сопровождается мучениями и страданиями, а с подросткового возраста пламя начинает испытывать хозяина на прочность. И если в случае с малахитовым, сапфировым или янтарным, бушующие гормоны влияют только на изменение человеческого тела, пламя рубинового дракона медленно, клетка за клеткой, уничтожает хозяина изнутри. Превращение в свою истинную форму для них – пытка, зачастую каждая попытка обернуться оканчивается множественными ранами. Совершить полный цикл обращения удается лишь единицам; причина – в особенностях рубинового пламени. Оно сопротивляется процессу обращения, ускоряя процесс разрушения организма. Если рубиновому дракону, через кровь, пот и слезы, удается приручить истинную форму, пламя подчиняется ему и необратимый процесс самоуничтожения останавливается.”
– Ничего себе, – я подняла глаза от книги, прижимая к губам ладонь. Какие же страдания испытывают те бедняги, кому не посчастливилось родиться рубиновым? Раны, ожоги, медленная, а если не сможешь побороть пламя в груди – верная смерть! При одной мысли о мучениях, что выпадают на долю самых красивых особей из драконьего племени, пробирала дрожь.
В книге была гравюра, озаглавленная как “Обернувшийся рубиновый дракон” – оне не могла передать всю глубину цвета, но смогла отразить горделивую стать и изящный наклон шеи, покрытой твердой чешуей, которую не пробило бы и самое острое копье.
Я пальцем обвела контур гравюры, дыхание в груди сперло – даже на мелкой картинке рубиновый дракон выглядел величаво и пугающе. Какие же они тогда в жизни?
Хотелось почитать подольше, но время поджимало. За окном с минуты на минуту должен был наступить рассвет, но сейчас за тонкими занавесками все еще колыхалась тьма. У меня было всего несколько минут.
Главу о сапфировых драконах начать не успела – нащупала что-то выступающее за обложкой книги. Страницы, аккуратно завернутые за нее, отличались по цвету и выглядели старше, как будто долгое время пролежали в сырости и забвении. Единственное, что я успела ухватить взглядом со страницы, так это первую строчку: “…считаются вымершими. Уничтожены рубиновыми драконами в борьбе за территорию…”
Медленно потянув за темный лист, я охнула от неожиданности, когда выпирающая часть с хрустом отошла от корешка. Во рту пересохло от волнения – я чувствовала, что нашарила верную ниточку, которая сможет привести меня к правде.
Небольшая тетрадь в десяток страниц была озаглавлена четко и коротко: “Метрика”. Я таращилась на надпись со старомодными завитушками, дрожа от предвкушения. Но никак не могла решиться перелистнуть обложку.
“Ну же!” – зашептал внутренний голос, жутко напоминающий Лоркана. “Неужели ты боишься? Я разочарован.”
– И вовсе не боюсь, – сквозь зубы процедила я, переворачивая лист. А затем поняла, что именно попало ко мне в руки – метрика всех потомков Дракона-Отца Вергельда, начиная с его сына, Первого Дракона. Я лихорадочно листала страницы – время утекало сквозь пальцы, но докопаться до истины хотелось сильнее, чем сбежать.
Дракон-Отец – легендарный рубиновый. Ни даты смерти, ни года рождения, лишь сухая сводка о появлении на карте княжества Аралион.
Его сын – Первый Дракон – янтарный, дожил до благородных седин.
Второй Дракон – Иэзида, агатовая. Самая одаренная женщина своего поколения. Отошла от дел в возрасте восьмидесяти лет, передав власть своему сыну.
Третий Дракон – малахитовый, успел отметить свой семьдесят третий день рождения в кругу семьи. Его сестра – отказавшаяся от титула княжны – рубиновая, погибла в четырнадцать.
Четвертый Дракон – аметистовый, так же, как и Пятый. Оба умерли в глубокой старости. Малахитовые близнецы Шестой и Седьмой в тандеме правили две сотни лет, а их младший рубиновый братишка не дожил и до седьмого дня рождения.
Восьмой дракон, отец Лоркана – агатовый дракон. То, что умер он в преклонных годах для меня не стало сюрпризом. Я торопливо перевернула страницу и не удержалась от восклицания:
– Какого?!…
Страница с метрикой Лоркана была выдрана с мясом. У корешка осталось лишь несколько бумажных хлопьев, напоминавших, что ранее был еще один листок. Остальные страницы были пусты. Десятого Дракона, Вейлин, в основную метрику не включили, но об странности я даже не задумывалась.
Что же делать?
Взгляд упал на свечу, которая доживала последние мгновения, обильно оплывая жирным воском. Я на коленях подобралась ближе, поднося пустую страницу, следующую после выдранной, к огню. Бумага почернела, начиная сворачиваться, а я пристально всматривалась в тонкие белые линии, которые медленно проявлялись под воздействием жара. Я почти наверняка знала, что там найду, но раз за разом задавалась вопросом – зачем мне это, если собираюсь вот-вот оставить позади и дворец, и Лоркана с его приближенными?
