– Когда планируешь вернуться? – что-то подсказывало мне, что не стоит ковыряться в чужой душе, вытягивая на белый свет подробности. Нужно ему уехать – значит, таким образом сложились обстоятельства, а причины – вторичны.
Рау поразмыслил, придвигая к себе меню в тяжелой кожаной папке. Он скользил взглядом по строчкам, но не видел перед собой ничего. Голос звучал сипло, словно через силу:
– Как только закончу неотложные дела, но прежде хотел попросить тебя об одолжении.
Позабытое мороженое начало таять, исходя сладкими каплями. Под тяжелым взглядом сидящего рядом мужчины я чувствовала себя не в своей тарелке. Обещания надо давать с оглядкой, не смотря на то, кто перед тобой, лучший друг, возлюбленная или чужак, чтобы в момент, когда с тебя потребуют обещанное, не чувствовать себя обманутым.
– Сделаю, что смогу, – аккуратно сказала я. Рау вел себя странно, так ведут себя идущие на смерть.
– Я хочу на тебе жениться, Ималь, и мои намерения серьезны. Но если ты сейчас засмеешься и попробуешь перевести все в шутку – посчитаю нашу дружбу законченной.
От металлической холодности слов, от выражения его лица я замерла. На огромные чаши невидимых весов легли и многолетняя дружба, и нежелание отдавать собственную свободу в руки другому человеку. Я не рассмеялась – тяжело веселиться, когда тебе предлагают руку и сердце. Я подобрала десяток ответов, которые бы охладить пыл Рау: «ты уже женат», «неужели ты собираешься завести гарем» и «хороши шутки, но мне не смешно».
– Когда мы увидимся в следующий раз, – Рау невесело усмехнулся, темные ресницы дрогнули, – дай мне ответ.
Узкая бледная ладонь коснулась моей руки, переплетая пальцы. От изумления я не стала спорить – Рау гладил мое запястье с нежностью безответно влюбленного, дорвавшегося до объекта своих чувств.
До того момента все заигрывания Рау казались мне поднадоевшей, привычной игрой в одни ворота. Флирт и шутки, которые обернулись для меня настоящим предложением руки и сердца. Рау знал кто я, между нами не было секретов, а стоило ему скинуть облик души компании и балагура, то он смотрелся надежным и серьезным. Самое то для меня, привыкшей убегать от любой ответственности.
– Ты даешь мне время подумать? – я все еще смотрела как сливаются в одно молочно-белая кожа Рау и моя, гораздо более темная. От остальных гостей кафе мы были надежно скрыты за пышным деревцем в круглой кадке, а проходящие мимо террасы были больше заинтересованы своими делами, нежели парой, склонившейся друг другу в приватном разговоре.
Рау усмехнулся, с сожалением отнимая руку:
– Всего лишь даю тебе время осознать, что для тебя это – действительно хороший выбор. Я богат, образован и безоглядно в тебя влюблен. Буду сдувать с тебя пылинки и носить на руках. Я даже не возражаю, чтобы ты продолжила работать, пускай это идет вразрез с традициями моей семьи. Не самый худший вариант, правда?
– Ты пытаешься на меня давить, – ровно произнесла я, сжимая ладонь в кулак. Рау знал, какие струны моей души затронуть, чтобы получить нужный результат, но я не хотела играть по его правилам.
– Не смотри на это как на брак, я ведь знаю, что даже соединяя сердца, на союз двух людей ты смотришь с презрением. Воспринимай это как взаимовыгодное сотрудничество: я предоставляю тебе защиту и любовь, а ты в ответ – себя.
– Звучит не слишком-то соблазнительно, – я отвела взгляд, рассматривая толпу, которая собиралась на Площади, предвкушая вечернее представление. Маленькая эстрадка, установленная рядом с фонтаном, вмещала лишь троих музыкантов, которые, подмигивая нетерпеливым зрителям, настраивали инструменты.
Рау не успел привести новый аргумент, ведь рядом с террасой остановился мужчина в сопровождении трех гвардейцев:
– Смотрю, вы наслаждаетесь жизнью, леди Ималия, – сухо констатировал Лоркан, безошибочно подмечая все детали: повернутое ко мне лицо Рау, полное ожидания, наши руки, лежащие слишком близко друг от друга.
Заслышав голос князя, Рау подобрался и, почтительно кивнув, заявил:
– Мне уже пора. Подумай, Ималия, и прими верное решение.
Затем он ушел. Лоркан проводил Рау подозрительным взглядом, в котором читалось нетерпение.
– Присоединитесь, князь? – я со вздохом поняла, что вкуснейшее мороженое стало липкой жижей, наполняющей розетку до краев. Лоркан легко перемахнул через перила, усаживаясь на место Рау.
– Я не помешал? – поздновато Девятый Дракон озаботился вопросами этикета, но я лишь покачала головой. Рау был серьезен, как никогда. Что же случилось, раз он решился действовать в лоб и так настойчиво?
Помолчав, Лоркан тихо спросил:
– Прошла уже неделя, неужели вы до сих не приняли решение?
Видение золотого браслета, который Рау надевает мне на запястье, преследовало меня и не собиралось пропадать. Голос Лоркана доносился издалека, и я с трудом понимала смысл слов. Свадьба могла поставить точку в том отрезке моей жизни, где были только одиночество и бесконечные переезды с места на место в попытке найти что-то утраченное. Но прежде чем вступать в новую жизнь, надо было закончить дела в старой. Не этим ли руководствовался Рау?
– Конечно, я приняла решение, князь.
Глава 17
– Мы посовещались с Каном, и первой остановкой нашего путешествия был избран Тюрр. Снежные просторы, мохнатые яки и ледяные перевалы, что может быть прекраснее!
Для того, чтобы его было лучше слышно, Одхан магически усилил свой голос, и теперь раскатистые его отзвуки плыли под витражным куполом галереи. Я грешным делом подумала, что у Одхана странное представление о «лучшем». Мне приходилось бывать в Тюрре, и ничего там выдающегося не было: маленькое княжество, круглый год жившее в обороне против льда и снега. Даже летом, что длилось на севере пару недель, снежные шапки на скалах не таяли, а лишь чуть-чуть приседали, чтобы потом, когда вновь с неба посыплется белая крупа, а землю скуют морозы, округлиться и поглотить острые пики скал.
Едва услышав, что свадебное посольство, покинув Аралион, направится прямиком в Тюрр, Снорре спал с лица. Чашка затряслась, заливая чаем белоснежную накрахмаленную скатерть. Ни Одхан, ни князь на странное поведение Снорре не обратили внимания, увлеченные созерцанием схематичной карты, которую Одхан рисовал на бумаге. Волшебник, демонстрируя незаурядный художественный талант, широкими штрихами передал очарование заснеженного Тюрра и великой пустыни Цуриона. Длинной волнистой линией обозначил границы Кулунтара, примыкающего к холодному морю. И пустое место, очерченное пунктиром – степи, в которых проживали халги, не имеющие четких территорий.
Лоркан, преисполненный радости, что я решила вернуться, беспрестанно сиял. И пускай я приняла его предложение присоединиться к свадебному посольству, после разгрома, учиненного Вейлин в спальне, вновь ночевать во дворце я не желала. Одхан дулся; то пытался задобрить, суля всевозможные привилегии, то угрожал, напирая на подписанный контракт. Но в свою защиту я заметила, что в контракте, на ряду с другими условиями, не говорится ни слова про сестер работодателя, которые будут срываться на мне, если что-то идет не по их плану. На этом спор утих, я по-прежнему завтракала во дворце, проводила здесь большую часть дня, но позже покидала его через главные ворота, чтобы вернуться на рассвете.
