– Приношу свои извинения за непочтение, князь, – мужчина подошел ближе и дождался, пока Лоркан спешится, прежде чем протянуть Девятому Дракону руку. – Меня зовут Агне. И в этих краях я – хозяин.
Все верно, подумала я, ощущая, как силы, капля за каплей, покидают меня. Оскорбление от равного оскорблением не считается. Великий князь Тюррский, Агне, мог позволить себе любое поведение, ведь с Лорканом они считались братьями.
Тело ослабело, и я выскользнула из седла. Темная бездна стремительно приближалась, распахнув свои гостеприимные, но ледяные объятия.
Глава 19
От перчаток Агне пахло тонко выделанной кожей. Он успел поймать меня раньше, чем среагировали Лоркан или Снорре, – подхватил на руки, не давая сорваться в бездну.
– Мой венценосный брат, нельзя быть таким равнодушным к женщинам, – насмешливый голос Агне доносился ко мне как через плотную перину, – особенно к такой красавице.
Лоркан что-то ответил, но я не разобрала ни слова. Агне, бережно подхватив меня удобнее, развернулся, предлагая следовать за ним в замок. Каменные стражи следовали за гвардейцами по пятам, ни произнося ни слова. Мысли уплывали, растерянность и испуг накрыли меня с головой, и я казалась послушной куклой в чужих руках. Агне, лукаво улыбаясь, что-то напевал себе под нос, как будто колыбельную. Лоркан со Снорре шли по обе стороны от северного князя, сохраняя тревожное молчание.
Огромные ворота распахнулись без скрипа, и форт пропустил нас в свою стылую плотную тишину, будто горный замок был необитаем. Конечно же, это было не так.
– Спальня госпожи располагается в южной башне, – Агне проигнорировал протянутые руки Лоркана – князь пытался перехватить инициативу, – я прослежу за тем, чтобы она расположилась с особым уютом.
– Позвольте и мне присутствовать, – ледяным тоном отозвался Лоркан. Снежинки в его полосах быстро таяли от тепла, оборачиваясь дрожащими каплями. – Леди Ималия чрезвычайно важна…
Агне хмыкнул, глядя мне прямо в лицо:
– Для вас? Не сомневаюсь.
Что было дальше – не помню. Лишь обрывки чужих фраз, а завывание вьюги превратилось в тоскливую песнь, от которой щемило сердце. Кровь отогревалась, и тело было объятым жаром. Лихорадка вступила в свои права, едва меня плавно опустили на кровать. Темнота в спальне разгонялась лишь двумя свечами, и их пламени не хватало даже на то, чтобы прогнать настырные тени, что прятались по углам. Прикосновение пальцев к щеке я приняла за отрывок видения, порожденного жаром, но нет – чужая ладонь была очень холодной и реальной. Я вздрогнула, пытаясь отстраниться, но тут же запуталась в простынях.
– Тише…
Тяжелое одеяло опустилось сверху, придавливая меня к постели. Слабость и ноющая, сводящая с ума боль в конечностях не давали мне пошевелиться. Даже веки казались мне ужасающе тяжелыми, не позволяющими распахнуть глаза.
Между простынями лежали грелки, призванные согреть их для гостьи. Но через узкие бойницы, задраенные деревянными ставнями, просачивались сквозняки. Мне трясло в ознобе, горячечные бредни, выраставшие словно из-под земли, пугали меня: призрак отца бродил по комнате, бормоча себе под нос проклятия; из угла несся шепот, в котором я разбирала голос Рау, умоляющего выйти за него. А затем…
Библиотечные полки на ощупь были теплыми и шершавыми. Я погладила книжные корешки, не уверенная, в своем ли я уме. Мгновением ранее я мучилась от лихорадки в северном замке, а теперь бродила меж библиотечных полок.
Мальчишка появился как и всегда – бесшумно. Соткался из пыльного воздуха, вытянулся во весь рост передо мной и безотрывно смотрел в глаза. За время разлуки он неуловимо изменился: лицо осунулось, а пшенично-рыжие волосы стали напоминать цветом жидкую медь. Подбородок зарос колючим темным волосом. Мальчик взрослел.
– Ты же знаешь, кто я, – голос его сломался, но интонации остались прежние – игривые, как у скучающего котенка, – не так ли?
Я не успела ответить. Мальчишка свернулся в клубок, прижимая колени к груди. Разрывая рубаху с громким хрустом, вырвались на свободу кожистые крылья: багровые, переливающиеся рубиновыми гранями в скудном свете библиотечных светильников. Загнутые когти скребли паркет, оставляя глубокие полосы.
– Трехглазая птица лжет и пророчит беду. Не оставляй его.
Скрип двери развеял ведение. Бесплотная тень проскользнула в спальню, закрывая за собой створку. Ночные визиты никогда не предвещают ничего хорошего – сколько раз я уже в этом убеждалась. Но сегодня все было иначе – я не могла дать отпора, если незваный гость захотел бы причинить мне вред. Тело не слушалось, и я могла лишь следить за тем, как тень оборачивается высокой, очень худой девушкой. По ее плечам разметались снежно-белые волосы, светящиеся в полумраке. Мужское платье, подогнанное по фигуре, не казалось чем-то нелепым, скорее, созданным специально для нее.
– Не замужем? – незнакомка хмыкнула, приподнимая подол моего платья, выбившегося из-под простыней. – Сваха, – и не замужем? Ваша компетенция начинает меня тревожить. Сапожник без сапог, ха!
Она присела на край постели, сжимая в ладони длинных, изогнутый предмет. Страх омыл меня изнутри волной кипятка. Захрипев и преодолев сопротивление неповротливого тела, я наощупь хлестнула ладонью, выбивая из ее рук склянку. Тревожный звук разбившегося стекла прорезал комнату, и на полу разлилась лужица вязкой и густой сыворотки.
Незнакомка хмыкнула, ничуть не расстроенная. В скудном свете оплывающей свечи она наклонилась, пальцем зачерпывая каплю снадобья.
– Не слишко-то любезно. Впрочем, и так сойдет.
Потратив последние силы на отчаянную попытку отбиться, я только и могла, что наблюдать за тем, как она подносит ладонь к моему лицу. Испачканный палец коснулся моих пересохших, потрескавшихся губ. Острый запах и вкус полыни на секунду оглушил меня.
– Так-то лучше, – девица поднялась на ноги, с довольным видом созерцая как я прихожу в себя. Озноб, терзающий меня несколько часов, сошел на “нет” в одно мгновение, а мышцы, страдающие от каменной, тянущей боли, расслабились. И я, наконец, ощутила мягкое тепло, исходящее от грелок между простыней.
– Не забывайте мою доброту, леди Ималия. И помните, что она не бесконечна.
Но я уже не слышала ее, забывшись сном без сновидений.
* * *
– Ну, и что вы здесь делаете?
Снорре лишь приподнял брови, не отвлекаясь от заточки своего меча. Точильного круга в спальне не наблюдалась, и он действовал по старинке: аккуратно проводил гладким речным камнем по металлу, высекая из оружия натужный, закладывающий уши скрежет. Сидя в кровати и опираясь на подушки, я терпела это представление почти четверть часа.
– Мне кажется, что вы должны сопровождать князя, капитан. А если с ним что-то случится? Края далекие и глухие, никто и концов не найдет.
– Лоркан осматривает окрестности в компании князя Агне, – голос Снорре ничего не выражал, но я чувствовала его тревогу как вибрацию на низкой-низкой частоте.
