В данном случае наездник коня от района Башня, который пришел первым, но без всадника, помимо всего прочего просто плохо себя чувствовал.
Серрена ничего не сломал, кроме ребер, но такое с ним и прежде случалось, однако ему было очень больно, и он предпочел отправиться домой, где жена и служанка осторожно помогли ему принять ванну и выйти из нее. Никаких ночных приключений у него некоторое время вообще не было, если не считать приключением успешный переворот на другой бок в постели.
В не менее сложном положении оказался и район Сокол.
Они не победили, хотя их представительница первой из наездников пересекла линию финиша, но, учитывая, что за предыдущие пятьдесят лет они ни разу не достигали такого великолепного результата, жители Сокола праздновали весь остаток дня и всю ночь и еще много дней после. Дети забирались на подоконники и ограждения портиков и демонстрировали, более или менее успешно, удар двумя ногами, с помощью которого был выбит из седла наездник района Башня.
В первую же ночь один человек попытался проделать то же самое на балконе верхнего этажа, упал и сломал ключицу – слишком много вина.
Несомненно, это был тот случай, когда очень много мужчин и несколько женщин из этого района с радостью отпраздновали бы вместе с наездницей, чтобы воздать ей должное, вознаградить ее в тесной компании, если бы она того пожелала.
К сожалению, они не нашли Коппину – свое рослое, рыжеволосое чудо, – после того как она вместе с процессией вернулась на своем коне в святилище района Сокол. Девушка улыбалась и махала рукой приветствующей ее толпе, несмотря на то что явно испытывала чувство неловкости, – под этим предлогом она и удалилась сразу же после процессии.
Разумеется, ей позволили уйти. Это была трудная, физически тяжелая гонка.
Когда же после наступления темноты разные люди приходили в дом, где она жила, и стучались в дверь ее комнаты, чтобы пригласить отужинать вместе со старшинами общины, им никто не ответил.
Утром хозяин дома отпер комнату, и тогда выяснилось, что девушки там нет, а на кровати явно никто не ночевал.
Помимо прочего, это сэкономило району Сокол деньги. Жители собрали некую сумму в качестве награды наезднице, хотя она и не победила формально. После ее исчезновения, обсудив положение, половину этой суммы отдали в святилище, а половину присовокупили в фонд скачек на следующий год.
Ее бегство (через открытые ставни, потом вниз с балкона) было истолковано как проявление благочестия. Коппина ведь говорила, что эти скачки станут ее последним появлением в миру перед тем, как она уйдет в одну из обителей Дочерей Джада.
Видимо, именно так она и поступила. Может быть, раньше, чем ожидали, но…
В Бискио наездница стала чем-то вроде легенды. Девушек, и не только из района Сокол, называли в ее честь, и многих мальчиков называли Коппо, очевидным мужским эквивалентом.
Ее так и не нашли, по крайней мере в Бискио. Позже ходили слухи о том, что, возможно, девушка была не той, за кого себя выдавала. В том числе говорили, что она была благородного происхождения, но никто ничего не знал наверняка, а памятные моменты всегда сопровождаются разными историями. Нас привлекают истории, мы живем ради них.
* * *
Адрии было не больно, но она смертельно устала, и в голове все стремительно вертелось от возбуждения. Ей хотелось принять горячую ванну, но с этим приходилось подождать. Она только переменила испачканную одежду. Надела свежее белье и верхнюю рубашку, а потом снова натянула штаны для верховой езды; на то были причины. По-новой заколола волосы на макушке. В комнате стояла тарелка с ломтиками разных видов мяса и сыра, и Адрия задержалась, чтобы поесть – неудивительно, что она проголодалась. Выпила пару глотков вина, не больше. Ей нужно было сохранить ясную голову.
Ее комнаты находились в задней части дома аптекаря и выходили окнами в переулок. Адрия не сомневалась, что Фолько уже выяснил, где ее поселили, и что ее кто-нибудь ждет.
Не стоило дожидаться ночи. После наступления темноты внизу будет оживленно; в переулках часто убивали. Сидеть в комнате тихо, как мышь, когда к ней явятся люди, тоже не хотелось. Она уже получила несколько предложений и обещаний. Жители района Сокол были счастливы.
Адрия открыла высокие ставни. Вышла на балкон, будто бы для того, чтобы подышать воздухом в предвечернем свете, на тот случай, если кто-то следит за ней. Окинула взглядом переулок и почти сразу же увидела человека Фолько, потому что он позволил ей себя увидеть – шагнул вперед из дверного проема напротив. Это был Джан. Только он один. Девушка ему улыбнулась, но он не ответил на улыбку; он был неулыбчивым человеком. Зато способным – возможно, самым способным из всех людей Фолько, не считая дядиного кузена Альдо.
У Джана через руку был перекинут плащ. Он посмотрел в один конец переулка, потом в другой и кивнул. Адрия, не медля, перелезла через перила и, цепляясь за трещины в дереве, из которого был построен дом, спустилась. Джан подошел и протянул руку, чтобы помочь, но она в этом не нуждалась. Тогда он отдал девушке плащ с капюшоном, и она его надела.
– Он говорит, это было здорово, – сказал Джан.
– А ты что скажешь?
– То же самое. – Большего от Джана нечего было и ожидать. – Ты готова?
– Я же здесь.
Он подал ей меч и пояс, чтобы она надела для маскировки. Адрия была достаточно высокого роста, чтобы сойти за мужчину, а волосы она не только высоко заколола, но и спрятала под капюшон. На ее щеках и лбу засохла грязь, но капюшон все скрывал, да и люди на улицах Бискио в ту ночь были не особенно чистыми.
Когда они, пройдя переулок, вышли на площадь, там уже толпился народ. Звучала музыка. Джан повел ее прочь из города.
Северные городские ворота были открыты. Они проталкивались сквозь толпу, Адрия делала вид, будто беседует со своим спутником, он притворялся, что отвечает, – не очень удачно, но это было неважно. Кто-то протянул ему флягу, и он поступил правильно: глотнул, а потом передал ей, и она тоже отпила плохого вина – оно отлично пошло в тот момент.
В двадцати минутах ходьбы от стен города их ожидал еще один человек Фолько с лошадьми. К тому моменту Адрия почувствовала, что действительно устала; тело словно одеревенело, так что было трудно вскочить на коня, она постаралась не дать Джану это заметить.
Если он и заметил, то не подал виду.
Они ехали по дороге, освещенные вечерним солнцем, мимо редеющей толпы. Большинство людей собиралось остаться в городе допоздна. Адрия не обращала на них внимания. Показалась гостиница, но они проехали мимо, потом приблизились ко второй гостинице, въехали во двор, полный народу, и отдали коней слуге.
Для нее заранее сняли комнату – на имя Джана. Адрия спросила у хозяина, можно ли принести наверх ванну. Ей сказали, что она уже в номере – по-видимому, такое распоряжение было отдано раньше, – и ей немедленно принесут горячую воду. Адрия поднялась наверх, причем к этому времени это превратилось в небольшую проблему, ибо она ощущала боль уже во всем теле, а Джан остался в общем зале.
