– Твоя… твоя мать…
– А! Это мама потребовала привезти меня домой? – Адрия рассмеялась, но совсем не тем смехом, каким смеялась в комнате вдвоем со мной. Потом указала на лежащего на полу мужчину: – Это катастрофа. Для всех!
– Может быть, – раздался другой голос за спинами стражников Риполи. – Вероятно, так и есть.
Стражники быстро обернулись, один выхватил меч.
На верхней ступени лестницы стоял Фолько д’Акорси, а позади него – еще один мужчина. Тот, который привез сюда Адрию.
– Кто-нибудь дал себе труд убедиться в его смерти?
– Как мило! – воскликнула Адрия. – Пускай все съедутся в гостиницу, где я должна была провести ночь инкогнито!
– Фолько! – закричал герцог. – Это ты! Хвала Джаду!
– Ариманно, – ответил д’Акорси, кивая. – Ты далеко от дома и поставил меня в трудное положение.
– Я поставил тебя? – Поведение герцога изменилось, голос его взлетел. – Учитывая то, что ты ее заставил здесь делать? Фолько, тебе будет только хуже, когда я…
– Ариманно, остановись и послушай. В этом году меня наняли Сарди. Этот человек находится под моей защитой, а ты только что проткнул его стрелами.
– Ох! – через несколько мгновений произнес герцог Мачеры.
Ох, подумал я.
Я совершенно забыл, что Фолько является одновременно свояком Риполи и командиром наемников у Сарди, которые платят ему за то, чтобы он не допустил ситуации, даже отдаленно напоминающей эту.
– Кто стоит у окна? – спросил Фолько д’Акорси. – Выйди на свет или будешь убит.
Он него ничто не ускользало, даже с одним глазом. А если он меня не убьет, то убьет герцог Мачеры. Я ведь свидетель.
Я зашагал вперед, ко всей этой компании. Я думал так быстро, как никогда в жизни.
Она думает так быстро, как никогда в жизни.
Адрия уверена, что Гвиданио здесь умрет. Люди ее отца напряжены и растерянны, и отец тоже, а это может привести к насилию.
Фолько кажется спокойным, но он всегда такой, и она знает, что все это не сулит ничего хорошего.
Адрия до сих пор не может поверить, что отец здесь. Фолько уверял, что никто из ее семьи не приедет в Бискио. Обычно Риполи так не поступают, особенно отец, который очень не любит покидать Мачеру и даже свой дворец, разве что ездит на охоту. Он из тех людей, которые велят охранникам пробовать его еду и обыскивать спальню перед тем, как отправиться спать.
Мать другая. Отец до смерти боится матери (но не Адрия, уже очень давно). Но… как она узнала, что Адрия здесь? Кто мог?..
Возможно, думает девушка, во дворце Фолько в Акорси была не одна шпионка.
Логично было бы предположить, что ее родители поручили тщательно наблюдать издалека за дочерью.
Фолько, возможно, уже догадался об этом, решает она, но раньше не знал или знал и неверно оценил, на что способны родители. Ошибка.
«Я допускаю ошибки, – неоднократно говорил ей Фолько. – Не думай, что я никогда не ошибаюсь».
Она произносит:
– Никто не должен причинить зла этому человеку.
– Почему? – спрашивает отец.
– Почему? – повторяет Фолько.
У нее есть ответ, но она не хочет рассказывать о том, как он спас ее в Милазии. Это породит столько других проблем.
Гвиданио успевает заговорить первым:
– Потому что я – наставник юных сыновей Теобальдо Монтиколы. Я здесь оказался случайно, и, полагаю, никто из вас не стремится воевать с ним, особенно если он в своем праве. Вы меня не помните, синьор д’Акорси, но мы встречались на перекрестке дорог, когда ехали сюда. Синьор Сарди собирался записать своего коня на скачки.
– Это я помню, но не вас. И почему же вы оказались здесь – случайно?
Данио выходит вперед, на свет.
– Чтобы передать благодарность от правителя Ремиджио молодой женщине, которая выступала от района Сокол. Он выиграл значительную сумму денег, сделав на нее ставки. Она сказала, что собирается к Дочерям Джада, но деньги могут пригодиться и в обители. Мне поручено передать ей кошелек.
– Тогда почему вы стояли в конце коридора? – Голос Фолько звучит жестко. Адрия видит, что он сомневается, хоть и знает о ставках.
– Мой господин, я услышал, как кто-то поднимается по лестнице, и отошел, чтобы меня не увидели.
– Как вы ее нашли? – Фолько скрещивает руки на груди.
– Это было нетрудно, господин, – отвечает Данио. Это рискованный ответ, в присутствии Джана, понимает Адрия. – Мы искали ее в районе Сокол и увидели, как она ушла вместе с вашим человеком.
«Мы» – это умно. Это намек на то, что с ним были люди Монтиколы, которые могли следить со всех сторон за тем домом, где она остановилась.
– А ты, дражайший отец? Как ты меня нашел? – Ей необходимо отвлечь внимание от Данио хоть ненадолго.
– Деньги, – отвечает он. – Если это действительно сын Сарди, он должен был поступить так же.
– Он действительно сын Сарди, – подтверждает Фолько.
– Это отчаянная глупость, – говорит Адрия, по-настоящему рассердившись, – то, что вы все сделали. Вы хотите загнать меня в обитель?
– Не вижу для тебя лучшего места на божьей земле, – мрачно отвечает ей отец. – Мы можем оставить тебя в одной из них по пути домой.
– Очень хорошо. А я оттуда могу рассказать миру, что участвовала в скачках в Бискио, и обо всем остальном, чем я занималась. Подумай хорошенько, отец. Конечно, ты мог бы просто убить меня.
– Кровь Джада и колеса его колесницы! – рявкает герцог Риполи.
Она так и знала, что он это скажет. Адрия очень хорошо его знает и, к слову, любит. Она знает, что и отец любит ее. Просто сейчас он очень недоволен.
Она видит, что Данио опустился на колени возле упавшего человека. Он это сделал первым, хотя Фолько уже потребовал этого от остальных. Данио прикладывает пальцы к шее Сарди:
– Он не умер.
Фолько кивает:
– Хорошо. У нас есть шанс.
– Ты так уверен, что это хорошо? – тихо спрашивает отец. – Возможно, если он умрет… никто не узнает, кто… может, этот наставник!
Герцог Мачеры, ее отец, хитрый, умный, холодный, тоже может делать ошибки, когда выбит из колеи. Все ошибаются, думает она.
– Люди одеты в ливреи твоих цветов, отец. Они ворвались с мечами и с луками. Луки, отец? Раны от стрел? Все сразу догадаются, кто это сделал, – говорит Адрия.
– Кровь Джада! – снова восклицает он.
Отец смотрит на Фолько, женатого на его сестре и нанятого в этом году семьей человека, лежащего на полу. Ему нужна помощь – Адрия знает этот взгляд, она понимает своего отца. Он может быть жестоким к окружающим, но никогда – к своим детям. Тем не менее он опасный человек, потому что всегда боится.
