Адрия видит, что Фолько обдумывает возможные варианты, это выражение лица она тоже знает. Она не видит выхода из ситуации, но ждет; они все ждут, что скажет Фолько.
В конце концов он говорит:
– Очень хорошо. Вот лучшее, что я смог придумать. Ариманно, уходи вместе со своими людьми. Поезжай по дороге на север настолько далеко, насколько сможешь за эту ночь, потом поворачивай прямо домой. Закрой лицо капюшоном, когда спустишься вниз.
– У меня нет капюшона, – возражает отец.
– У меня есть, – говорит Адрия. Она заходит в комнату и возвращается с плащом, в котором приехала сюда. Отдает его отцу.
– Он на мне плохо сидит, – говорит он.
– Ах, извините, – отвечает она и видит на его лице чуть заметный отблеск улыбки, похожий на призрака на краю лунного луча.
Он умен, просто терпеть не может уезжать из дома, и допустил большую ошибку.
Адрия также помнит – никогда не забывает об этом, – что отец дал ей разрешение заниматься тем, чем она занимается вместе с Фолько. Возможно, он не знал всех подробностей, но он отпустил ее в Акорси, к тетушке и Фолько. Этого никогда не произошло бы без его разрешения.
Девушка подходит к нему и поправляет на нем плащ и капюшон, потом целует в щеку:
– Увидимся дома.
– Ты приедешь домой? – спрашивает он.
– Возможно. По крайней мере, на какое-то время.
«По крайней мере». Адрия не знает в данный момент, что ей делать, что она хочет делать.
Отец кивает:
– Это будет хорошо. Ты действительно победила в скачках?
Он любит лошадей, верховую езду, охоту.
– Я первой из наездников пересекла линию финиша, – говорит Адрия. Позже она объяснит.
Отец переводит взгляд на Гвиданио, все еще стоящего на коленях возле лежащего человека. Молодой человек повернул Сарди на бок, чтобы ни одна из стрел не прижималась к полу.
– И Монтикола делал на тебя ставки? Зачем он это делал?
Слишком коварный вопрос. Не следует недооценивать отца.
Как и Гвиданио Черру, понимает она тотчас. Данио поднимается на ноги:
– Он знал, что ваша дочь была при правителе Акорси. Мой господин Ремиджио решил, что Акорси должен что-то знать об этих скачках. Господа, пожалуйста, пока вы разговариваете, человек…
– …может быть, умирает. Действительно, – говорит Фолько. – Ариманно, на север, быстро. Джан, приведи хозяина гостиницы.
Джан сбегает по лестнице.
Отец Адрии снова смотрит на нее.
– Я не могу всего этого одобрить, – говорит он, – но ты молодец, если выиграла эти скачки. Не бери денег у Монтиколы. Мы так не поступаем.
– Я – просто девушка из Милазии.
– Нет, – возражает он, – это не так. – Потом целует ее в щеку и поворачивается, чтобы уйти, но останавливается возле Фолько. – Думаю, хватит уже для нее, как ты считаешь?
– Возможно. Сначала нужно разобраться с этим.
– Так разберись, – бросает отец, словно отдает приказ, будто этот хаос не его рук дело.
У Фолько такой вид, словно он хочет ответить брату своей жены, но он только кивает:
– Пусть твои солдаты спрячут луки, пока вы не сядете на коней и не уедете.
Ее отец тоже кивает и уходит по лестнице со своими людьми.
Адрию охватывает странное чувство. Она так давно виделась с отцом. Это день был полон событий, и он еще не закончился.
Фолько смотрит на нее, потом говорит:
– Ты хорошо выступила сегодня утром.
Похоже, ему хочется улыбнуться, но здесь лежит человек, пораженный стрелами.
– Я была счастлива, – отвечает девушка. Она знает, что он ее поймет.
– Ты в порядке? – спрашивает Фолько. – Сможешь скакать верхом, если нам нужно будет быстро уехать?
Она корчит гримаску:
– Я три раза проскакала вокруг площади в Бискио, вот и всё.
– Вот и всё, – повторяет он все еще без улыбки, но она слышится в его голосе; потом Фолько поворачивается к Гвиданио:
– У тебя для нее кошелек?
Она знала, что он спросит, чтобы проверить, правда ли это.
– Да, мой господин. – Гвиданио сует руку под рубашку. Адрия догадывается, что там: его собственные деньги, выигранные на скачках. Он очень умный, думает она. Ей нравятся умные мужчины. – Хотя, если она из семьи Риполи, то должен сказать…
Тоже хитрый ход. Гвиданио слышал, что сказал ее отец, и понимает, что, возможно, от него ожидают какой-то реакции.
Шаги на лестнице – это хозяин гостиницы вместе с Джаном.
Наверное, Джан очень расстроен, думает Адрия. За ним проследили до самой гостиницы. «Это было нетрудно», – сказал Данио. Слова, которые должны были больно задеть Джана.
Хозяин гостиницы обливается потом, хотя ночь прохладна.
– Мой господин, – говорит он, вытирая лоб. – Мой господин, что я могу?.. – и умолкает, прижав ладонь ко рту. Он увидел лежащего на полу человека. – О Джад! Что случилось?
– Прискорбная ошибка, – хладнокровно отвечает Фолько. – И вы должны помочь нам ее исправить. Есть поблизости хороший лекарь? Где?
– Сегодня ночью, господин? Сегодня ночью? Ведь сегодня… сегодня были скачки! Все врачи Бискио…
– Сегодня ночью. Сейчас. Имя. Джан его доставит. Быстро, иначе очень важный человек может умереть в вашей гостинице, и будет следствие.
А следствие, думает Адрия, всегда грозит неприятностями гостинице.
– Важный, мой господин?
– Я так сказал.
– Все лекари в Бискио пьют и не сидят дома, господин. Город в эту ночь…
– Тогда в окрестностях Бискио. Имя, приятель!
– Я кое-кого знаю, – отвечает ему другой голос, женский, с верхней площадки лестницы. Все снова дружно оборачиваются.
Это маленькая, энергичная на вид женщина, волосы у нее убраны назад, руки уперты в бока.
– А вы?.. – спрашивает Фолько.
– Моя жена, – говорит хозяин.
– К моему огорчению, – прибавляет женщина.
Фолько не улыбается.
– Скажите мне, – говорит он, – что за врач?
– Это целительница, она только недавно приехала в Донди, это к северу отсюда.
– Как далеко?
– Несколько часов езды на хорошем коне. Ночью.
– Ее имя?
– Елена. Она приехала в конце зимы. Принимала роды, лечила других людей. Мы о ней наслышаны.
Сердце Адрии бьется сильнее, она кидает взгляд на Фолько. На этот раз он позволяет себе улыбнуться.
