– Я не хирург, – сказала Елена.
– Мне кажется, вы более искусны, чем большинство хирургов. – Это произнес Фолько. – Он еще ударился головой об пол, когда упал. Там тоже есть рана.
Она кивнула. Подошла к кровати. Об этих двоих, о воспоминаниях прошлой осени, можно будет подумать потом, если ей захочется. А сейчас перед ней стоит задача, и ей не помешает плата, которую они предложат в конце. Это она понимала. Лежащий на кровати мужчина был очень богато одет. Дублет из дамасского шелка был красным не от крови. Ткань и цвет говорили о деньгах.
Этой весной Елена переехала на новое место, хотела осесть в городе, а не в деревушке среди полей, попробовать другую жизнь, и ей для начала очень пригодился бы большой гонорар. Когда женщина живет одна, полагаясь только на саму себя, она обязана думать о таких вещах.
Елена сказала Фолько д’Акорси:
– Я не намерена превращать это в привычку, но сделаю что смогу. Пожалуйста, прикажите принести больше света, очень горячей воды и столько чистого постельного белья, сколько удастся.
– Белье у нас есть, – ответил Фолько, кивая на аккуратную стопку на сундуке под окном.
Адрия Риполи покинула комнату – было слышно, как она крикнула вниз, чтобы принесли воду и лампы, – потом снова вернулась. Вслед за ней, очень быстро, появились мужчина и женщина, каждый нес по две лампы. Они поставили их и поспешно вышли, будто им хотелось исчезнуть, словно их здесь никогда и не было. Фолько расставил лампы возле кровати.
– Закройте ставни и идите сюда, подержите его, – сказала Елена. Она сняла плащ и отложила его в сторону. – Стрелы нужно извлечь. – Она откинула волосы за спину и жестом велела человеку Фолько, все еще стоящему у двери, принести ее сумку с инструментами. Потом спохватилась: – Погодите. Мне следует знать, кто он такой?
– Возможно, лучше, если вы этого не узнаете, – сказал Фолько.
– Я испугаюсь и потеряю уверенность в себе?
Он взглянул на нее, опять одарив своей кривой улыбкой.
Уродливый мужчина, подумала Елена, но в его лице столько жизни для человека, так тесно связанного с убийством.
– Это Антенами Сарди, – сказал Фолько, – младший сын Пьеро. Вы, наверное, понимаете, почему нам так хочется, чтобы он остался жив.
При этих словах Елену действительно охватила неуверенность. Она постаралась это скрыть.
– Я теперь встречаю так много важных людей… А где же сегодня ночью Теобальдо Монтикола? – спросила она.
Опять его улыбка.
– А я теперь встречаю так много умных молодых людей. Он тоже в Бискио, и я искренне надеюсь, что он не присоединится к нам.
– Могу себе представить, – заметила Елена, гадая про себя, кто выпустил эти стрелы. Если Фолько здесь и так озабочен…
Она достала из своей сумки большие портновские ножницы и начала разрезать одежду на лежащем на постели мужчине. Высвободив дублет от обеих стрел (одна пронзила плечо навылет, вторая вошла в ребра с другой стороны), Елена взяла инструмент, который изготовила, следуя инструкциям из очень старой книги, найденной в библиотеке Варены, и взялась за вторую стрелу, удалить которую было труднее, потому что она не прошла насквозь. Женщина ножом расширила входное отверстие, что было – всегда – болезненно. Она не была хирургом, но ей уже приходилось делать это раньше. Антенами Сарди шевельнулся, издав низкий стон. Двое мужчин держали его, прижимая к постели. Им тоже приходилось заниматься этим раньше. Солдаты.
– Самая содержательная мысль, которую я когда-либо слышал от этого парня, – пробормотал Фолько д’Акорси.
Елена вздрогнула и чуть не рассмеялась. Плохо, учитывая, что она вводила металлический зонд в рану рядом со стрелой.
– Вы мне не помогаете, – заметила она.
– Простите, – отозвался он, но в его голосе не было раскаяния.
Она не подняла глаза, чтобы посмотреть, улыбается ли он снова. Он-то не пострадает, если человек на кровати умрет. Или… может, и пострадает. Возможно, именно поэтому они здесь?
– Может, и не прощу, – сказала Елена.
Она нащупала в ране то, что искала, и, глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, вытащила стрелу одним плавным движением. Закругленные выступы наконечника стрелы прикрыла чашечка на конце длинного, тонкого инструмента, который она смастерила, прочитав о нем и рассмотрев рисунок. Книга из Варены была написана на основе еще более старого текста, созданного лекарем из Эспераньи несколько столетий назад.
Из прошлого можно узнать о многом. Ошибки, которых можно избежать, пути, по которым можно пойти. Все это применимо и к моей собственной жизни тоже, думала Елена. Интересно, согласилась бы ты приехать сюда среди ночи, если бы знала, что тебя ждут эти двое?
Конечно, приехала бы. Колесо Фортуны вертится само по себе, но ты тоже можешь крутануть его и посмотреть, куда оно повернет, куда заведет тебя. Елена еще молода, и это та жизнь, к которой она стремилась.
* * *
Мир расплывался. Мир колебался, и было очень больно. Он не понимал, где находится. Открыл глаза и ничего не увидел, но он чувствовал свет, и это отчасти причиняло боль. В комнате чем-то пахло, какими-то травами? Кажется, он лежал. Левая рука ужасно болела, и бок тоже. Он не мог понять почему. Не мог заставить глаза нормально смотреть.
Ему было плохо. Он застонал.
Рядом тут же послышался чей-то голос, очень добрый голос, который произнес:
– Вы находитесь в гостинице возле Бискио, синьор. Вас ранили стрелами. Раны обработали. Вы меня слышите?
Антенами хотелось слушать ее дальше. Это был женский голос, и такой успокаивающий, такой добрый.
– Я умер? – удалось выговорить ему. Он так не думал, но…
– Пока нет, – ответила она. Ему послышалась насмешка, но тоже добрая, над ним никто не смеялся.
Антенами все старался заставить свои глаза смотреть, чтобы увидеть ее. Затем понял, что на них лежит тонкая, мокрая ткань.
– Глаза, – произнес он.
– Сначала я закрою ставни, – мягко сказала она. – Глаза будут болеть от света.
Она так добра ко мне, подумал Антенами Сарди. Ему вдруг захотелось плакать. Он услышал поскрипывание деревянного пола, потом ставня. Со слухом у него, кажется, все в порядке. Он услышал ее шаги, она вернулась. Сняла ткань с его лба и глаз.
Теперь Антенами мог видеть. В комнате было не очень светло, но, подняв глаза, он увидел стоящую над ним женщину непревзойденной красоты и грации. Она улыбалась.
– С возвращением, синьор Сарди, – сказала женщина.
– Вы выйдете за меня замуж? – спросил Антенами.
Она рассмеялась, но по-доброму, так по-доброму.
Он прожил там три недели, пока выздоравливал. Она осталась с ним. Женщина-наездница уехала, и Фолько д’Акорси – тоже. По-видимому, Фолько приехал сюда после того, как на Антенами напали, и распорядился доставить к нему целительницу.
