Думаю, что хочу и могу научиться получать удовольствие и руководство из многих источников, и будем надеяться, что моя новая жизнь даст мне возможность это делать.
Человека, который доставит это письмо, зовут Якопо. Он заглянет к вам, чтобы узнать, готовы ли вы исполнить мои пожелания. Он принесет мне письмо и книгу от вас, и у него есть деньги, чтобы заплатить. Я, разумеется, с удовольствием возмещу вам все расходы за услуги, которые вы сочтете необходимыми.
С наилучшими пожеланиями и надеждой, что Джад вас защитит,
Адрия Риполи,
Мачера.
* * *
Когда я вышел на улицу в своем лучшем наряде, у двери дома меня уже ждали три стражника из дворца. Наряд мне сшил отец, поэтому я был одет лучше, чем можно ожидать от человека моего положения. Я остановился, оглядел стражников.
Они официально приветствовали меня, что было непривычно. Стояло ясное утро, туман уже рассеялся.
До сих пор у меня никогда не было эскорта, никогда в жизни, но сейчас я почувствовал облегчение при виде стражников. Меня не покидали ночные мысли о том, что здесь мог быть не один человек из Мачеры. Если герцог Ариманно не хотел, чтобы его дочь писала сыну портного из Серессы, у него был очевидный способ это прекратить.
Прошлой весной в таверне герцог был готов отдать приказ убить человека, даже не зная, кто он такой. А кто я такой, известно из писем Адрии. Человек – или люди – герцога знают, где я живу.
Большая власть приучает людей – и мужчин, и женщин – вести себя так, как большинство из нас и представить себе не могут. Так я думал тогда, но и сейчас не изменил своих взглядов.
Я посмотрел на самого рослого из стражников.
– Тот человек, которого вы арестовали прошлой ночью, все еще у вас?
Он ответил мне непроницаемым взглядом:
– Думаю, вам скажут все, что вам нужно знать.
Я мог бы с этим cмириться и даже почти cмирился. Впереди меня ждало пугающее утро. Но Адрия Риполи написала мне письмо – по-видимому, даже несколько писем, – и в последнем, вчерашнем, письме скрывалось некое тайное послание. Намек на нашу встречу в гостинице не давал мне уснуть всю ночь – помимо прочих мыслей.
Вот почему я не позволил от себя отмахнуться:
– Нет, вы скажете мне сейчас, если что-то знаете. И еще, вы нашли второго человека? Вероятно, их было по крайней мере двое.
Он уставился на меня, явно не желая ничего говорить:
– Повторяю: вам скажут…
Я вскинул ладонь, веля ему замолчать. Не было смысла сердиться. Эти люди получали приказы и следовали обычным правилам. Они пришли сюда только для того, чтобы сопроводить какого-то простолюдина во дворец после ночного инцидента.
Стражнику не понравилось, что я оборвал его вот так, но мне было наплевать.
Я стоял в дверях своего дома. По обеим сторонам от дверей в ящиках с землей росли деревья, чтобы давать тень, когда наступало лето, и чтобы была зелень, столь редкая в Серессе.
Я шагнул вперед, поднял взгляд…
В основном, это была удача, ну и бдительность тоже. Я заметил какое-то движение и блик солнца на металле крыши дома слева от меня. Заметил, потому что ожидал.
Я метнулся к ближайшему дереву, столкнувшись с одним из стражников. В тот же миг арбалетный болт воткнулся в дверную раму там, где я только что стоял.
– Наверху! – крикнул я, указывая пальцем. – Вы, бесполезное дерьмо! На крыше!
Кто-то только что действительно пытался меня убить. Предлагаю эту причину в оправдание моих грубых слов в тот момент.
Они среагировали быстро, отдаю им должное. Двое встали так, чтобы закрыть доступ ко мне со стороны площади, и обнажили мечи. Третий издал громкий крик, знакомый всем жителям Серессы:
– Дворцовая стража! Городская стража! Зовите стражу!
Все жители обязаны были отозваться на этот призыв, проигнорировать его было преступлением. Мы услышали призывы на помощь со стороны моста и канала, потом впереди и слева от нас. Крики быстро разлетались по городу.
Я осторожно выглянул из-за дерева.
И еще один болт пролетел мимо, едва не задев меня, несмотря на то, что стреляли издалека, с конька крыши. Я вспомнил стрелы, поразившие Антенами Сарди, и внезапно понял, что люди герцога не хотели убить его в тот день, – с такого близкого расстояния они легко могли это сделать. Вряд ли для них сейчас действовал тот же запрет, но, чтобы перезарядить арбалет, нужно время. Я снова выглянул из-за своего укрытия.
– Оставайтесь в укрытии, синьор! – сказал рослый стражник совсем другим тоном. – Я его вижу. Мы знаем, на какие крыши он может перебежать оттуда. Ему не уйти.
Стражник был потрясен и взволнован. Если бы я погиб, мою смерть вменили бы ему в вину, а у нашего города-государства непросто вымолить прощение.
Я верил ему насчет того, что преступник не скроется. Мы уже слышали топот – к нам бежала и дворцовая, и городская охрана, сейчас неважно было, кто откуда, хотя в обычное время они друг друга ненавидели.
Меня заставили стоять на месте. Они бы предпочли, чтобы я вернулся в дом, но я остался под деревом, дышать утренним воздухом. Не то чтобы воздух Серессы был таким чудесным, но мне хотелось находиться под открытым небом, а не прятаться в коридоре. Я, конечно, все равно прятался, но это было не одно и то же – или так мне казалось. Вероятно, глупо, да.
Мы стояли там, теперь уже пять стражников и я. Солнце взошло, поднялся ветер. Я слышал нарастающий гул и стук со стороны моста и канала – город просыпался. Площадь начала заполняться людьми, но при виде стражников все торопились побыстрее проскочить мимо.
Быстро подошел еще один стражник, отсалютовал и сообщил рослому командиру, что человека с арбалетом поймали.
Мы отправились во дворец. Конечно, я опоздал к назначенному сроку.
– Обоих мужчин допрашивают. Третьего, как считают мои подчиненные, не было, – сказал действующий в настоящее время герцог Серессы.
Мы находились в неожиданно маленьком кабинете на втором этаже герцогского дворца, в котором я никогда раньше не бывал. Окно кабинета выходило на один из небольших каналов. Герцог Риччи сидел за обширным письменным столом, заваленным бумагами. Меня усадили на жесткий стул перед ним.
Риччи выглядел моложе, чем я ожидал. Я знал, что его только недавно назначили на этот пост на время болезни герцога, что он уже много лет является членом совета. Так и должно было быть, раз он сейчас сидит здесь и носит этот титул.
У Риччи были голубые глаза, аккуратно подстриженная бородка, высокий лоб, темные волосы, длинные пальцы. Он говорил размеренным голосом. Перед ним лежала открытая тетрадь, и он в нее что-то записывал, когда меня привели в кабинет.
