Елена вышла из города вместе с последними фермерами и их повозками и направилась в сторону заходящего солнца. Она знала, как вернуться назад после того, как ворота закроют, ей рассказал об этом один из ее больных (она вылечила у него сыпь). Почти всегда существовали способы войти и выйти из любого города.
При выходе за ворота Елену всегда охватывало чудесное чувство свободы, даже когда все вокруг боялись.
Она никогда прежде не жила в огороженном стенами городе. Ей было важно иметь возможность самой выбирать, когда ей уходить и возвращаться, но и страх тоже был.
Елена понятия не имела, дошли ли до адресатов письма, которые она отправила со своим другом-киндатом. Из Бискио прибыл посыльный с ободряющими словами, но солдат не прислали. Это означало, что, если на Донди нападут, город падет. Все было очень просто и смертельно опасно, если они не сдадутся. Им оставалось только сдаться и надеяться.
Ей следовало уехать с семейством киндатов и их повозками. Она прожила здесь не так долго, чтобы чувствовать особую преданность Донди. Елена сама не знала, почему осталась.
Может быть, потому что ей не нравится убегать. Ей нравится двигаться по собственному выбору. Снова выбор, это важное слово в ее жизни, но она понимала, что границы могут быть размытыми. В жизни люди чертят резкие линии, думала Елена, даже когда они ничем не оправданы.
Немного южнее, в стороне от сельской дороги, стояло заброшенное святилище. Его построили еще в то время, когда Донди был всего лишь деревней, лет двести назад, если не больше. Последние священнослужители, жившие рядом с ним, перебрались в город или совсем уехали. Святилище превратилось в развалины, пустые и тихие. Елена любила приходить в это место. Туда могли заглянуть дикие животные, существовала угроза волков, но не в это время года и в любом случае только после наступления сумерек. Однажды Елена видела издалека очень крупного кабана, но она знала достаточно, чтобы держаться от этих животных подальше.
Позади святилища находилось кладбище; низкая, осыпающаяся каменная стена окружала могилы и надгробия, некоторые из них еще стояли вертикально, а некоторые уже повалились. Елена пошла в ту сторону. День стоял теплый, хоть и ветреный, уже раскрылись полевые цветы. Со всех сторон ее окружали светло-голубые цветы льна, от них мир становился ярче. С корзинкой в руках она сошла с тропы и направилась прямиком через поле, высматривая лекарственные травы. Целительница знала, что ищет. Эти поиски составляли большую часть ее работы.
В этот день Елена не нашла ничего полезного, зато нарвала анемонов для дома. Это были ее любимые цветы, они вызывали воспоминания, уходящие далеко в прошлое. Они были связаны с кабанами, между прочим, и с богиней, и со смертью возлюбленного богини. Когда-то некоторые джаддиты связывали этот цветок с Геладикосом, сыном Джада, который упал с неба в солнечной колеснице отца и разбился насмерть. Красный цвет некоторых анемонов – его кровь.
Теперь вера в Геладикоса считалась ересью. Елена была еретичкой, если уж на то пошло, и рисковала. А кто в жизни не рискует?
Говорили, что на Востоке, за морем, ближе к Сарантию, есть святилища с изображениями сына бога на стенах или на своде купола. Интересно, увидит ли она когда-нибудь такое святилище? Мир так велик, и большую его часть она никогда не посетит. Так уж устроена жизнь. Лично можно испытать очень немногое.
Елена увидела сокола, он охотился, освещенный сзади солнцем. Она некоторое время следила за ним, потом обошла вокруг разрушенных стен святилища. Крыши у него уже давно не было, оно стояло открытое небесам. Но каменный алтарь сохранился и стоял сейчас, освещенный солнцем.
Елена вошла на кладбище чрез отверстие в стене, где когда-то была калитка. Стало прохладнее, день заканчивался, но сумерки пока не наступили – ей надо было вернуться в Донди до темноты. Ветер немного утих. На кладбище стояла каменная скамья, на которой целительница любила сидеть, глядя на холмы и поля на западе и на юге. Приблизившись, Елена с большим удивлением обнаружила, что там уже сидит другая женщина. А ведь целительница никогда прежде никого здесь не встречала.
У женщины были длинные каштановые волосы, свободно спадающие по спине, как и у Елены, и накидка с капюшоном почти того же цвета, что и ее волосы. Сандалии, серебряное ожерелье, крупные серебряные серьги. Глупо носить украшения за пределами города, подумала Елена, но и находиться здесь безрассудство, так что…
Она сказала:
– Приветствую вас. Вижу, вы любите ту же скамью, что и я.
Женщина повернула голову и слегка улыбнулась. У нее было продолговатое лицо, светлые глаза и длинные пальцы, украшенные тремя перстнями. Еще больше ценностей, которые могут соблазнить преступника.
– Да, люблю, – ответила незнакомка. – Особенно в это время дня, в это время года.
– Я вас раньше не видела, хотя часто сюда прихожу.
– Я вас видела. Просто не мешала вашим размышлениям.
– Я не против беседы.
– Наверное, я против. Всегда была против. Поэтому-то мне здесь и нравится.
Елена не позволила себе нахмуриться. Ей давали понять, что лучше уйти.
– Тогда я вас покину. Наслаждайтесь тишиной.
Женщина снова посмотрела на нее, более пристально.
– Кое-кто недавно умер. Я вижу над вами ее призрак.
Елена замерла. Через несколько мгновений спросила:
– Вы умеете видеть такие вещи?
Женщина кивнула:
– А вы нет? Вы ведь целительница.
Елена откашлялась. Ей вдруг стало страшно. Это была давно охраняемая тайна, небрежно облеченная в слова незнакомым человеком. Она кивнула:
– Иногда. – Потом прибавила: – Вы мне можете сказать, как она выглядит?
Она подумала о матери и сестрах, и сердце ее забилось быстрее. Елена ни на секунду не усомнилась в том, что только что сказала незнакомка. Да и как она могла? Она ведь и сама видела духов. Иногда.
Женщина посмотрела куда-то выше головы Елены, чуть в сторону.
– Молодая, высокая. Слишком молодая, чтобы умереть, но такое случается. Она не похожа на вас.
Елена прикусила губу. Она пыталась сообразить, кто в ее жизни мог быть таким…
– Ее звали Адрия, – произнесла женщина на каменной скамье. – Полагаю, и сейчас так зовут. Мы не теряем свои имена, только свою жизнь.
Елена внезапно села. На скамье хватало места. От женщины пахло духами – фиалки и что-то еще, более слабое.
– Адрия Риполи, – сказала она. – О, господи.
У нее по-прежнему не было никаких сомнений. Адрия мертва, и эта женщина видела ее призрак. Этот мир не понять так просто, как бы человеку ни хотелось этого. Чужая женщина, встреченная за стенами маленького города – даже на кладбище, – могла знать о смерти, увидеть призрак, назвать его имя.
Женщина равнодушно пожала плечами:
