Потому что Мачера и Сересса решили – по отдельности, а потом вместе, – что никому не нравятся планы Фиренты захватить Бискио, а также зависящие от него и платящие ему налоги земли.
Они решили, что помочь маленькому городу нанять знаменитого полководца – возможно, самого великого полководца нашего времени, не считая того, с которым ему предстоит сражаться, – в их общих интересах, и стоит потратить на это деньги. В разумных пределах, конечно. По пятнадцать тысяч с каждого выглядело разумной суммой, как мне сказал герцог. Это нужно было сделать осторожно, учитывая то, что сейчас Верховным патриархом был член семейства Сарди.
– Нет, они выписаны не на банк Сарди, – ответил я. – Брунетто?
Он вышел вперед, опустив голову, как требовали правила, достал бумаги из своей сумки и протянул мне. Я передал их выступившему вперед Герардо. Тот подошел к лампе, надел очки и прочел их. Было утро, но в этой комнате шторы задернули. Герардо посмотрел на брата и кивнул.
Монтикола улыбнулся:
– У меня были свои причины с нетерпением ждать этой войны, а теперь вы дали мне еще одну причину. Хорошо. Тем не менее у меня есть одно условие, – прибавил он.
Меня предупредили, что могут быть условия. Я не должен был принимать те из них, что имели отношение к деньгам. По другим вопросам мне велели действовать по собственному усмотрению.
Я понятия не имел, какое у меня «собственное усмотрение». Есть ли у меня вообще что-либо, заслуживающее этого названия? Скорее всего, если я не справлюсь, то снова стану книготорговцем. В тот момент мне это не казалось таким уж плохим вариантом, я еще год назад решил для себя, что честолюбие – дело сложное.
– Условие, мой господин?
– Да. – Он продолжал улыбаться. Я не доверял ей, этой улыбке.
Красивый, уверенный, он произнес:
– Вы проедете вместе со мной часть пути на запад. Не до Бискио. Я намереваюсь встретить д’Акорси на пути туда и хочу, чтобы вы были там, когда это произойдет.
– Зачем, мой господин? – спросил я, владея своим голосом, хотя уже понял.
– Роль Серессы станет известна раньше или позже. Бискио никогда не смог бы заплатить мне достаточную сумму самостоятельно. Но я хочу, чтобы об этом стало известно в нужный момент, – для меня или для Бискио, если вам так больше нравится.
Едва ли он так любил Бискио, скорее, боялся Фиренту. Я усиленно размышлял, пытаясь придумать что-нибудь дельное.
– И о роли Мачеры тоже, господин?
– У вас нет связи с Мачерой, но он это просчитает. Говорите о Фолько что хотите, но он умеет просчитывать. Как и тот умный ублюдок, Пьеро Сарди.
– Мне было поручено передать деньги и вернуться, господин.
– И вам, несомненно, поручено реагировать на события и действовать соответственно. Я хорошо знаю Серессу, не забывайте. Я и раньше на вас работал. Мое нынешнее условие – это событие. Реагируйте и действуйте соответственно. Отошлите корабль назад с письмом, Данино из Серессы. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Мы скоро выступим, теперь, когда мне заплатили.
Реагировать на события. На условия. Переплетать книги было легче.
– Да, господин, – вот что я ответил. – Я так и сделаю.
– Я в этом не сомневался. А теперь сядьте, мне надо вам кое-что рассказать.
– Мой господин?
Он первым сел у большого стола, на котором стояли две лампы. И указал мне на другое кресло. Я понятия не имел, о чем пойдет речь.
Оглядываясь назад, я понимаю, что он оказывал мне любезность, проявил доброту, поскольку знал не так уж много…
Я сел.
– В Мачере произошел мятеж, – сказал он. – Мы узнали об этом вчера ночью. Восстание. Семейство Аббато вместе с Кондитти. Эта опасность всегда существовала.
Я почувствовал дуновение холода, будто по комнате пронесся ветер.
– Ариманно его подавил, но его два сына были убиты. И также, – продолжал он, – его дочь, Адрия. Говорят, она погибла в схватке на мечах. Если правда, то это поразительно. Поразительная женщина. Мне кажется, вы были с ней знакомы, и, возможно, она в каком-то смысле вам была небезразлична. Если это так, то мне очень жаль сообщать вам об этом, но я подумал, что вы хотели бы знать.
Вот так я узнал.
По облаку тоскует дождь, пока слетает вниз с небес.
Иногда полезно иметь дела и обязанности. Я много раз убеждался в этом. Когда умерла моя первая жена, беременная нашим вторым ребенком, который тоже умер, мне необходимо было какое-то дело, и я нашел способы занять себя.
В такие минуты мы бросаемся в работу со скоростью пушечного ядра, пока не налетим на стену внутри себя, и тогда нас охватывает горе… если позволите мне отважиться на подобное художественное сравнение.
Вернувшись на корабль, я написал письмо герцогу и совету. Постарался как можно точнее передать утреннюю встречу в зале приемов и в маленьком помещении за ним – за исключением подробностей о смерти Адрии Риполи и моем горе. Некоторые вещи, даже на официальной должности, принадлежат только тебе.
Я до сих пор так думаю, хотя бывает и так: то, что ты считаешь своим личным делом, оказывается не только твоим.
Я сказал Квератези, что теперь он отвечает за корабль на обратном пути домой, мне же предстоит сопровождать Теобальдо Монтиколу на запад. Он спросил меня почему. Это был справедливый вопрос, нельзя отрицать. Но я ему не ответил. Сказал, что написал об этом в письме герцогу.
Квератези не понравилось, что я отдаю ему распоряжения, но он был доволен, что остается за главного. И я точно знал, что он не вскроет запечатанное письмо герцогу Риччи. Если такое происходило, а потом об этом становилось известно, человек умирал мучительной смертью, а его семью лишали всего имущества. На корабле наверняка были шпионы: Сересса шпионила и за своими собственными гражданами, не только за теми, кто обитал вдали от наших каналов и лагуны.
Я понял, что Монтикола прав. О нашем участии в обороне Бискио скоро станет известно. Возможно, о нем подозревали с тех пор, как Волк Ремиджио явился в этот город год тому назад, чтобы посмотреть скачки – и обсудить дела с главами общины. Монтикола стоил дорого. Бискио был небедным городом, но… Монтикола стоил дорого. И едва ли было тайной, что другие силы отнесутся без восторга к такому расширению сферы влияния Фиренты.
Я не выдам никаких секретов, если меня увидят вместе с герцогом Ремиджио. Наверное, что-то станет более явным, подумал я, жалея, что рядом нет мудрого человека, чтобы посоветоваться. Возможно даже, это могло бы предотвратить войну или осаду. Семейство Сарди отличается отвагой, они могут проверять на прочность другие города-государства, но Пьеро – прежде всего банкир, а значит, не только отважен, но и осмотрителен.
К такому выводу я пришел при отсутствии руководства или поддержки, то и дело беспомощно вспоминая об Адрии.
