Обе ночи путники провели в стороне от дороги, решив не попадаться лишний раз на глаза людям. Несколько раз они сталкивались с местными жителями, но те спешили пройти мимо, бросая боязливые взгляды на Брента. Вид угрюмого, покрытого шрамами всадника не вызывал у них желания завести разговор. А кончик ножен, выглядывающих из-под плаща на уровне стремени, и вовсе отпугивал.
Вечером Брент молча натягивал небольшой походный шатер, достаточно просторный, чтобы там могли поместиться два человека. Но ни разу не лег рядом с Ринкой.
Он спал у входа, бросив на землю свой плащ и сжимая рукоятку меча. Готовый при малейшей опасности вскочить и принять удар на себя.
Ринка до глубокой ночи лежала без сна, слушая его размеренное дыхание. Но стоило ей шевельнуться, как он моментально просыпался. Если бы она хотела сбежать второй раз, вряд ли бы у нее вышло. Теперь он знал, на что она способна, и не доверял.
И она ему не доверяла. Теперь она тоже знала, на что он способен.
Зверь не выходил у нее из головы. Чудовище, разорвавшее у нее на глазах двух мужчин, не желало покидать ее мысли. Порой она незаметно разглядывала Брента, пытаясь отыскать в его лице черты второй ипостаси. И постепенно Ринке начинало казаться, что она их видит.
Стоило лишь вглядеться внимательнее, и ей чудилось, что за спокойным, бесстрастным выражением уркха скрывается жуткий оскал. Что в его глазах клубится тьма, рассеченная линией вертикальных зрачков. Что из его горла вот-вот вырвется глухое рычание, а на руках появятся стальные когти…
Несколько раз девушка пыталась подробнее расспросить Брента об уркхах, но тот угрюмо молчал. Она же перебирала в памяти древние легенды и мифы о Перворожденных, подчерпнутые из церковных книг, но не могла вспомнить ничего подходящего.
Только однажды Брент обмолвился нехотя, что уркхи, эндиль и илитиири почти братья, вышедшие когда-то из одного зерна. Верховный бог Рилль’Аргван дал уркхам силу и выносливость, эндиль – мудрость и хитрость, илитиири – ловкость и быстроту. Но потом их пути разошлись. Илитиири ушли под землю и теперь выходят на поверхность только в ночные часы. Эндиль построили хрустальные города, а уркхи… Уркхи стали теми, кто они есть: воинами, чья жизнь проходит в боях и походах.
Теперь уркхи служат эндиль. Защищают хрустальный трон Эльвериолла.
– Значит, ты служишь мне? – уточнила Ринка, когда он замолчал.
– Нет, я служу своему аэру.
От его слов повеяло чем-то жутким, и девушка вдруг поняла: он говорит ей чистую правду. Вся эта показная забота о ней всего лишь обязанность перед тем, кому он поклялся в верности. И если завтра его господин прикажет ее убить…
Нет, об этом думать она не хотела. Гнала от себя тревожные мысли. Но чем больше сокращалось расстояние между ней и загадочным Эльвериоллом, тем назойливее лезли в голову подозрения, и тем тяжелее становилось на душе.
Постепенно путники продвигались вдоль русла Саузы к морю, и на рассвете третьего дня Ринка почувствовала на губах соленый ветер, несущий запах йода и водорослей.
– Скоро будем на берегу, – произнес Брент, заметив, как девушка вдыхает прохладный воздух.
После неудавшегося побега она вела себя подозрительно тихо. И это тревожило Брента. Тревожили мысли, что бродили в ее хорошенькой головке. Ее увеличивающаяся с каждым днем сила, которой она не умела управлять. Красота, которой она не осознавала…
Здесь, на человеческих землях, Ринка становилась опасной.
Опасной для него.
Брент понимал это и потому торопился. Время катастрофически уменьшалось, не оставляя места для маневров и размышлений.
– Что будет, когда мы пересечем Пролив? – проговорила девушка, глядя, как солнце играет в речной воде.
– Ты будешь в безопасности.
– Даже так… – она хмыкнула, скрывая истинные чувства. – А ты?
– Я тоже.
Ринка вздохнула, опуская голову, и чуть пришпорила лошадь.
Теперь она держалась в седле уверенно, словно всю жизнь только и делала, что гарцевала верхом. Юная, красивая, настоящая…
Брент с силой сжал поводья в руках.
Нет, не стоит ему даже думать об этом! Аэр, конечно, наложил ментальный щит на его мысли, но кто знает, на что способна эндиль?
И все же он не мог не почувствовать, как тоскливо заныло сердце. Сколько от себя не беги, а от правды не скроешься. Сколько зароков не давай, а сердцу не прикажешь. Оно, глупое, не желает подчиняться рассудку. И не желает молчать.
Всего за несколько дней из простого задания эта девушка стала для него чем-то большим. Чем-то очень дорогим, чем он не хотел делиться.
Но она не принадлежала ему, и никогда не будет принадлежать. Он это прекрасно понимал. Судьба дала всего несколько дней, чтобы быть рядом и насладиться ее близостью. Видеть, как она хмурится или улыбается, как ее глаза вспыхивают любопытством, а щеки румянцем. Видеть, как ветер треплет ее золотистые косы. Вдыхать запах, слышать дыхание. Охранять ее сон. Заботиться…
Хорошо, что она ни о чем не догадывается. Ни к чему ей все это.
Иногда, особенно по ночам, слушая, как тихонько сопит эндиль, Брент себя спрашивал: а если бы он заранее знал, как все будет, согласился бы на это задание?
И тут же сам себе отвечал: да, потому что другого выбора не было. У этой истории только один конец, и грубый уркх, изукрашенный шрамами, в ней не главный герой.
Боги посмеялись над ним. Поманили видением счастья, которое он никогда не сможет назвать своим…
***
К полудню кони вынесли их на крутой обрывистый берег. Соленый ветер ударил Ринке в лицо, растрепал волосы. Подхватил ее восхитительный аромат и заставил Брента вдохнуть его.
Уркх с трудом сдержал в горле глухой рычание.
Эндиль пахла солнечным светом, луговыми цветами и медом. А ему безумно хотелось уткнуться носом в ее золотистую макушку и дышать, дышать, втягивать в себя этот аромат, как самый драгоценный напиток.
Но он не имел права даже коснуться ее руки.
Наскоро пообедав, они тронулись в путь. Случайно обернувшись, Ринка удивленно округлила глаза.
Брент смотрел мимо нее, на его лице застыло выражение молчаливой муки. Но, поймав ее взгляд, он моментально нахмурился.
– Что ты хотела?
– Узнать, куда мы теперь.
– Вдоль берега до Пролива.
– Это долго?
– К вечеру будем.
– А на той стороне?
– Утром.
– И как мы туда попадем?
– Увидишь.
– Разве мы не заночуем на берегу?
– Нет.
– Почему?
– На это нет времени. Чем быстрее мы пересечем Пролив, тем будет лучше… – он запнулся, потом отвел взгляд и глухо добавил: – Для всех.
