Он мучительно выдохнул. И продолжил:
– Но даже если я силой заставлю ее остаться, это ничего не изменит. Наоборот, ее чувства к Арнбранду только усилятся. Она будет жить ими, своим прошлым, всем, что связано с этим уркхом. И возненавидит меня…
– Но то, что вы собираетесь сделать…
– Я выбрал меньшее из зол. И поверь, я хорошо подумал. Очень хорошо. К тому же… – он с горечью усмехнулся, – тебе же Великая Мать сказала, что от Судьбы невозможно сбежать?
Лиатанари покачал головой.
– Это ваш выбор, эльканэ. Ваше решение. Позвольте мне удалиться.
– Иди. – Эландриль покрутил в пальцах диск. – Я сделаю то, что должен, а там… будь что будет.
Глава 34
Сначала вернулись звуки. Шум листвы, шорох трав. Потом к ним присоединилось пение птиц. Тоненькое цвириньканье овсянки, переливы малиновки, трели соловья…
Нос различил запахи луговых трав, подсушенных солнцем. Мята, чабрец, пижма…
И медовый аромат морошки. Знакомый с детства, неповторимый.
Не открывая глаз, Брент втянул носом воздух и прислушался. Сначала к звукам снаружи, потом к себе. Зверь внутри заворочался, потянулся, с хрустом разминая кости, и отозвался тихим рыком.
Уркх выдохнул и открыл глаза. Расфокусированный взгляд уперся в потолок. Знакомый такой, из тяжелых потемневших от времени бревен. Он нависал над головой молчаливым укором.
Брент не был здесь тридцать лет, а отцовская вирма не изменилась.
– Рханговы ляжки! – выругался он сквозь зубы.
– Брент?
Над ним склонилось девичье лицо. Бледное, осунувшееся от бессонных ночей. Встревоженный взгляд придирчиво заглянул едва ли не в самую душу.
– Аэри? – прохрипел уркх. – Что ты… что вы здесь делаете?
– Тише, ты еще очень слаб.
Девушка опустила в миску тряпицу, отжала и хотела положить ему на лоб, но он схватил ее за запястье. Мягко, но крепко.
Ринка вздрогнула и едва не выронила компресс. Секунду назад уркх лежал трупом, а сейчас его взгляд буравил ее, пытаясь вычислить мотивы и цели.
– Где мы? – он сдвинул брови, догадываясь, каким будет ответ.
– В стойбище. Ты три дня лежал в дольмене на Горе Предков. Твой отец…
Она не договорила. Брент оборвал, процедив:
– Он не должен был приводить тебя сюда!
И, откинув покрывало, начал вставать.
Ринка успела только ахнуть и резко захлопнуть рот. Ее глаза округлились, на лице застыло потрясенное выражение.
– Что?! – буркнул Брент недовольно, и тут же осекся.
Молча выругался и прикрылся покрывалом, рывком дернув его на себя.
Кто ж знал, что в этой рханговой койке он лежит голым, как в день создания!
Успокоив дыхание, перевел взгляд на девушку.
Та стояла в шаге от него, с пылающими щеками и бурно вздымавшейся грудью, обтянутой скромным серым платьем. Судя по крою, платье пожертвовал кто-то из уркхских женщин, эльфы в таких не ходят. В ее глазах отражались одновременно ужас, граничащий с любопытством, и восхищение. Ужас девственницы, никогда не видевшей обнаженных мужчин. Восхищение его совершенным, идеально сложенным телом воина и борца.
– Прости, – он почувствовал себя идиотом. – Это зрелище не для девичьих глаз.
Замотался в покрывало до самого подбородка.
Ринка наконец-то отмерла, помотала головой:
– Нет, что ты… Ты очень красив…
Брент скривился:
– Обычно женщины другого мнения о моей красоте…
И тут же понял, что зря это ляпнул.
Взгляд девушки потускнел. Она опустила глаза и тихо пробормотала:
– Я не знаю, что это за женщины… но для меня… для меня…
Внезапно Ринка вскинула голову и, глядя ему в лицо с вызовом, заявила:
– Для меня ты очень красив! Ты как столетний дуб, побитый молниями. Да, без внешнего лоска, но способный выдержать любой ураган. Я вижу твою красоту не глазами… – ее голос на мгновение оборвался, но тут же проникновенно продолжил: – Она здесь, внутри.
Ринка шагнула к нему и положила руку на грудь. Вот так просто, естественно, будто делала это всю свою жизнь.
Ее прикосновение было легким, как крыло бабочки, и обжигающим, как уголь из печи самого Рилль'Аргвана. Его жар пронзил уркха насквозь. И подчиняясь порыву, Брент накрыл ее крошечную ладошку своей – огромной, мозолистой, огрубевшей от войн и лишений.
Они так и замерли друг против друга. Лицом к лицу, глаза в глаза. Их дыхание смешалось, сердца начали биться в унисон…
– Так нельзя, – пробормотал он, усилием заставляя себя отвести взгляд. – Не пристало суженой эльканэ прислуживать уркху…
Глупые слова. Глупый уркх, косноязычный. Зачем он говорит этот бред, если из сердца рвутся совсем другие слова?
– Это ненадолго, – шепнула Ринка, тоже опуская глаза.
– Что?
– Я больше не нужна Эландрилю. Он здоров. И я буду просить, чтобы он отпустил меня…
– Нет… – ошеломленный ее признанием, Брент покачал головой, – это невозможно. Вы эллевиан эльканэ, избранная Судьбой, истинная пара. Он вас не отпустит… Я бы не отпустил.
– Это уже не имеет значения, – она смущенно улыбнулась и взмахнула ресницами. – Я люблю другого, и он это знает.
Ринка жадно смотрела Бренту в глаза. Хотела увидеть в них отголосок собственных чувств, а увидела настоящую бурю. С громом, молнией и порывистым ветром.
Это длилось всего мгновение, а потом Брент замкнулся. Резко, словно захлопнул дверь в свою душу.
Он убрал руку и отступил. Потом глухо добавил:
– Вам лучше выйти, аэри. Мне нужно одеться.
***
Ему удалось сохранить внешнее хладнокровие, чтобы не накалить ситуацию еще больше. Но внутри бушевал ураган, выворачивая с корнем сердце и душу. Зверь бился в оковах, навязанных разумом. Желание и долг сошлись в битве, в которой можно проиграть, но невозможно победить…
На сундуке в углу темнела одежда. Штаны из оленьей кожи, меховые сапожки с мягкой подошвой, украшенные вышивкой и деревянными бусинами, простая парусиновая рубаха и кожаный, отороченный барсучьим мехом, жилет. Привычный костюм степных уркхов.
Резким, злым движением Брент отбросил покрывало, повел могучими плечами и натянул штаны. Усевшись на сундук, всунул ноги в сапожки.
Он как раз потянулся за рубахой, когда плотный полог, заменявший в вирме дверь, приоткрылся, пропуская его отца.
– Вижу, местный воздух пошел тебе на пользу, сын, – произнес шаман, останавливаясь в дверях. – Твое тело восстановилось быстрее, чем я предполагал.
