— Как же ты меня бесишь, Куница. Ты не захотела по-хорошему, будет по-плохому.
Несмотря на сопротивление, Флавье легко перевернул меня на живот и вновь поставил на колени, после чего грубо надавил на плечо, благодаря чему я туловищем рухнула вниз. Насильно прислоненная головой к кровати, я так и осталась стоять с выпяченной попой.
— Черт, ненавижу тебя… Ублюдок, — я взвыла, чувствуя, как в голове с новой силой зазвенела паника.
Флавье жуткий садист. При этом, он значительно отличался от тех, доминантов, которые увлекались БДСМ сессиями. Тут все было взаправду. Никаких ненужных атрибутов. Грубых рук, неограниченной силы этого подонка и его жутко извращенных желаний хватало с лихвой. Леон-Гонтран не давал стоп-слова. Как бы сильно я не кричала, не стонала и не извивалась, парень останавливаться не собирался. Ему хотелось причинить мне боль и он это делал. Флавье не задумывался о том, смогу ли я выдержать следующую его пытку или нет. Подобная мелочь его вообще не интересовала.
Никакой притворности и аккуратности. Лишь жесткость, грубость и боль. Флавье мог швырнуть меня из одной стороны кровати на другую, так, что я пару раз падала на пол. Он ставил меня в жутко неудобные и унизительные для меня позы, от которых тут же начинали затекать конечности. Однажды, он оскалился и блуждая по мне своим нечитаемым взглядом, сказал:
— Как интересно. Оказывается, ты довольно гибкая. Обязательно этим воспользуюсь.
Особо гибкой я не была. Просто этот подонок так выворачивал меня, что легко мог связать в узел, поэтому дело было далеко не в моих физических данных, а в его чертовой силе.
Если Флавье хотел, чтобы я наклонилась, он давил мне на спину так, что я со всей силы билась головой о матрас. Когда его массивная ладонь с размаху опускалась на мою попу, у меня перед глазами все плыло и кожа начинала жечь так, словно к ней прислонили раскаленный метал. Да, это были далеко не игривые шлепки.
— Если я еще раз узнаю, что ты где-то шляешься без моего разрешения, отшлепаю тебя ремнем. Поверь, это будет куда больнее, — предупредил Леон-Гонтран, а я вновь замычала, просто не понимая, как вообще может быть еще больнее.
Все же он изверг. Флавье было прекрасно известно, как причинять боль и все свои знания он с удовольствием применял на мне. У меня даже возникла мысль, что Леон-Гонтран уже не наказывал меня, а просто развлекался. Черт, учитывая все садистские склонности этого ублюдка, я никак не могла понять, как по собственной воле можно захотеть с ним интима. Секс с Леон-Гонтраном это самоубийство. Хотя, какое к чертям самоубийство. Тут просто убийство. Я почему-то уже не сомневалась в том, что Флавье может затрахать если не до смерти, то точно до полного изнеможения и обморока.
Насколько же сильно я возненавидела тот день, когда я решилась на то, чтобы попросить помощи у Флавье. И я жгучей ненавистью пропиталась к самому Леон- Гонтрану, поэтому, несмотря но общую слабость, я продолжала сопротивляться и шептать ругательства в сторону ублюдка. Впрочем, уже скоро мое желание противостоять было раздавлено страхом и на пустующее место в моем сознании ступила мольба. Флавье захотел зайти куда дальше. Он собирался меня поиметь.
— Нет, стой. Не нужно, — лихорадочно пробормотала я, когда парень достал из кармана своих джинс презерватив и кинул его на кровать. — Ты же сказал, что не тронешь меня до конца месяца, если я сама этого не захочу.
— Это было раньше, — Флавье снял с себя футболку и отбросил ее в сторону. Его рельефный торс и татуировки виднеющиеся на смуглой коже, у многих девушек вызвали бы восхищение, смешанное с желанием, а я испытала лишь очередную порцию страха. — Поскольку ты, как самая последняя дрянь, даешь свой номер телефона непонятно кому, я решил, что нет смысла тянуть. Ты этого не заслуживаешь.
— Нет, я не давала им свой номер, — я закричала, когда Флавье начал стаскивать с меня штаны. — Я продиктовала выдуманные цифры, лишь бы они отстали от меня!
— Да? Как интересно, — по тому, как Флавье произнес эту фразу, я поняла, что ему ничерта не интересно и мои слова уже дела не меняли. По внешнему виду Леон- Гонтрана вообще было сложно что-либо понять, но от того, как потемнели его глаза и штаны прилично оттопыривались в нужном месте, я осознала, что останавливаться он не собирался.
— Пожалуйста, не нужно, — меня начало трясти от страха. Боль я могла выдержать. Но еще одно изнасилование меня бы уничтожило. Поэтому я забыла про гордость и начала умолять Леон-Гонтрана не заходить дальше. — Пожалуйста… Умоляю. Не нужно. Сейчас не нужно. Я больше не буду пытаться избегать тебя и без твоего разрешения даже из общежития не выйду. Только не делай этого сейчас. До конца месяца. Ты же дал мне время подумать.
— Я не давал тебе времени на размышления. Думать могут те, у кого есть выбор. У тебя его нет, — Флавье остановился и посмотрел на меня мрачным взглядом. — Это время было нужно для того, чтобы ты смирилась и я смог найти того, кто тебя преследует. Я же не хочу, чтобы на мою личную шлюху претендовал еще кто-то. Но ты сама виновата.
— Нет, подожди… Я смирюсь. Я соглашусь. Только, пожалуйста, дай мне эти две недели, — я была готова сказать и пообещать все, что угодно, лишь Флавье остановился, хотя, внутренне меня раздирало от собственных слов.
— Ты будешь себя хорошо вести? — спросил Флавье, а я тут же активно закивала. — Ты будешь меня слушаться? — я вновь закивала, а Леон-Гонтран нахмурился и сложил губы в тонкую линию. — Хорошо. Я сейчас не зайду дальше, хотя останавливаться мне не хочется. При этом, Куница, если я хотя бы раз увижу, что ты флиртуешь, или общаешься с другими парнями…
— Я этого делать не буду, — я поспешила заверить Флавье в этом.
— Отлично, — Леон-Гонтран оттолкнул меня от себя, так, что я опять упала на кровать.
Ублюдок как-то странно улыбнулся. Не знаю, как это объяснить. Просто, у меня создалось впечатление, что от этой улыбки веяло чем-то не добрым. Хотя, какая вообще может идти речь о добре, когда дело касается Флавье?
Парень отошел окну и не торопясь выкурил сигарету. Какое-то время он вообще на меня не смотрел, но когда весь табак превратился в пепел и Флавье бросил окурок в пепельницу, парень вновь подошел ко мне, чтобы развязать ремень, все это время сковывающий мои руки. Тогда Леон-Гонтран произнес еще одну фразу, которую я никогда не забуду.
— Хорошая девочка. Моя девочка, — на лице парня был хищный оскал и эти слова мне показались ничем иным, как очередной меткой.
— Твоя девочка?.. Раньше ты называл меня твоей шлюхой… — я не знаю, почему сказала это. Просто слова сами по себе слетели с моих губ.
— Одно другому не мешает, — Флавье встал с кровати и сказал, чтобы я одевалась, иначе он передумает и все же набросится на меня. Естественно, я тут же начала натягивать штаны, которые Леон-Гонтран успел стащить мне до колен.
Тело практически не слушалось меня, а руками я вообще двигала с трудом. У меня создалось впечатление, будто меня сбил грузовик, ведь ни с чем иным мое состояние было несравнимо.
