Но раньше я не считала слухи о наследстве чем-то важным. Это меня не касалось. А сейчас, судя по реакции Жана, я поняла. Что сказанные мной слова его задели.
— Моя семья ничего не боится, — Жан зло скривил губы. — И, тем более, мы не боимся какого-то ублюдка с грязью текущей по венам вместо крови, — де Феро сделал глубокую тягу, наполняя легкие сигаретным дымом, и прищурил глаза. — Мой дед следил за Флавье. Мне даже казалось, что он сожалел о том, что сразу не забрал этого выродка в семью, но того, что он сделал перед смертью, никто не ожидал. Мой дед оставил Флавье в наследство наш фамильный особняк, но он его получит только в том случае, если до тридцати лет опять поменяет фамилию на де Феро и признает себя членом нашей семьи, — Жан сделал особенно глубокую тягу. В нем явно бушевал гнев. — Но нам этого не нужно. И фамильный особняк по праву рождения должен принадлежать мне! Этот выродок не имеет права прикасаться к тому, что принадлежит мне!
— И все? Ты все это задумал только из-за какого-то здания? — я цыкнула и прищурила взгляд. — Да, судя по всему, он Флавье вообще не нужен.
— Это не просто дом. Наш фамильный особняк является одним из признаков нашего аристократичного рода, — Жан скривился. — Меня вводит в негодование само существование Флавье. Он ошибка моей семьи, а ошибки нужно убирать.
Парень отбросил в сторону сигарету и подошел к своей сумке. От его хорошего настроения не осталось и следа. Этим разговором про наследство, я его явно разозлила.
— Хватит разговаривать. Мне нужны новые фотографии.
Из той сумки Жан достал наручники. Я примерно поняла, что он собирался делать, поэтому вновь вырывалась и пыталась убежать. Вот только, с веревкой на лодыжке это было бесполезно.
Жан обещал, что, если я буду вырываться, мне будет лишь больнее и он исполнял это свое мерзкое обещание.
Де Феро наручниками приковал мои руки к тому же металлическому штырю, к которому была привязана веревка, после чего порвал мою одежду, местами превращая ее в лохмотья.
В том, что он делал, не было никакого интимного подтекста. Жан мог меня ударить не жалея силы, вывернуть руку и вновь сжать ладонью горло, чтобы на шее появились покраснения. И, когда мой внешний вид стал наиболее ужасным, де Феро сделал очередные фотографии.
— Как занятно. — сказал Жан, вновь просматривая сделанные снимки на экране своего телефона. — Флавье всегда старался тебя оберегать, но сейчас он смотрит на то, что я с тобой делаю и ничего не может предпринять. Это точно сводит его с ума.
Де Феро уже вскоре ушел, а я дрожащими руками стала поправлять свою одежду, в надеже хоть как-то прикрыться.
Я часто моргала, пытаясь не заплакать и в то же время до крови прикусывала губу, в надежде пережить тот невероятный гнев, который бушевал во мне. Я возненавидела Жана. Меня воротило от него и каждый приход парня уже казался невыносимо омерзительным.
Я лишь хотела, чтобы Жан получил по заслугам и все то, что он делал не сошло ему с рук.
Когда мне удалось прийти в себя, я вновь взялась за веревку и начала тереть ее об выступ на стене. Тело болело и от усталости хотелось выть, но я продолжала рвать нити, в надежде освободиться.
Я уже не сомневалась в том, что Жан меня больше не отпустит. Неважно, что парень будет делать дальше. Рано или поздно, он меня убьет. Для него я лишняя неприятность, которую легче просто убрать.
Именно, поэтому, насколько бы плохо мне не было, я продолжала рвать веревку. Я существовала только благодаря надежде и гневу. Тем более, я заметила одну странность. То, что меня привязали веревкой и дверь не закрывали на ключ, наводило на мысль, что к моему удержанию готовились в спешке, из-за чего не успели приготовить цепь и комнату с нормальным замком. Может, в этом месте было еще много других оплошностей? Возможно, убежать отсюда не так сложно?
Только на побег была вся надежда. Пока я думала о нем, сдерживала панику и страх. Уверяла себя в том, что все будет хорошо и повторяла себе, что мне нельзя сдаваться. Если сдамся, Жан меня уничтожит и вполне вероятно останется безнаказанным, а я, наоборот, хотела выбраться и уничтожить его. Не просто отомстить, а именно уничтожить.
Странно, но были еще мысли, которые успокаивали. Они касались Леон-Гонтрана.
Я не знаю почему, но стоило мне вспомнить Флавье, как мне тут же становилось легче. Он сильный и мне хотелось быть сильной.
Необычные и неоднозначные мысли…
Его хриплый и глубокий голос, которым Флавье каждый раз произносил «Куница». Вспоминала об этом и на душе становилось спокойнее.
Единственным плюсом того, что Жан не собирался меня отпускать, было то, что он так просто разговаривал со мной и раскрывал тайны своих поступков. Казалось, что де Феро даже хотелось выговориться, похвастаться своим превосходством и тем, что все шло по его плану. Поскольку, мне уже не было чего терять, я решила этим воспользоваться и когда Жан пришел ко мне в очередной раз, я задала ему один вопрос:
— Что произошло двадцать девятого апреля?
Де Феро, как и обычно, сразу не спешил набрасываться на меня. Он какое-то время стоял неподалеку от двери и курил.
— Почти то же, что и сегодня. Я пытался через тебя надавить на Флавье, — Жан пожал плечами.
— Это как? — я была измотанной и тело ужасно болело, поэтому и говорила я с трудом, еле шевеля губами. — Мы с Леон-Гонтраном познакомились после того случая. На тот момент он меня даже не знал.
— Нет, Лорет, он тебя знал, — Жан отрицательно повертел головой. — Флавье и Джером еще на первом курсе очень сильно сдружились. Позже мне, конечно, удалось сделать так, чтобы их дружба была разорвана. В конце концов, Флавье из низшего слоя общества и я пытался сделать так, чтобы он общаться с людьми своего круга. Но, когда Флавье дружил с Джеромо, он и приметил тебя.
— Бред. Я бы запомнила Леон-Гонтрана, если бы он дружил с Джеромом, — я не согласилась, ведь не смогла сразу поверить в то, что Флавье и Марсо когда-то были лучшими друзьями. — И если бы я приглянусь Флавье, думаю, я бы это заметила. Он стеснительностью не страдает.
— Пять лет назад он выглядел иначе. Ожидаемо, что ты не узнала Флавье, — Жан едко улыбнулся. — И я сомневаюсь, что этот выродок сам понял, что все это время любил тебя, — де Феро докурил сигарету, но, к моему удивлению, он тут же достал вторую и продолжил говорить. — Сразу ты была для него слишком мелкая, но Флавье и тогда за тобой присматривал. Это было незаметно, но я всегда не отводил взгляда от Леон-Гонтрана, поскольку хотел знать его слабости и еще в те времена увидел, что на тебя он реагировал не так, как на других.
— И как же он на меня реагировал? — я приподняла бровь и плечом оперлась о стену, ведь стоять было тяжело.
Я не могла так просто принять слова Жана. Для меня они были дикими мало правдивыми. Только, де Феро сейчас не было смысла врать.
— В плане эмоций Флавье полный идиот, — Жан хмыкнул. — Думаю, он понимал, что все это время чувствовал к тебе что-то, поэтому незаметно помогал. Он не мог оставить тебя. Но так же Флавье навряд мог принять то, что он именно любил тебя, из-за чего никогда не пытался сблизиться. С другими девушками ему было проще и легче.
