Молчание затягивалось. Снег превращался в морось, кружась на свету фонарных столбов в странном танце и заползая за шиворот.
— Так что делаем? — первым нарушил тишину Матвей. — Драться будем или что?
— Если я обещал, что тебя не трону, значит не трону.
— Как благородно.
— Но я обещал не делать этого только сейчас.
Какой тонкий намёк.
— Забиваешь стрелку?
— Если ты настаиваешь.
— У меня нет нужды устраивать с тобой разборки. Пока что. Но если ты встанешь у меня на пути, если будешь вмешиваться и вставлять палки в колеса…
Докуренная до фильтра сигарета упала в лужу, зашипела и потухла.
— Даже не сомневайся, буду.
— Вот тогда и поговорим.
Бондарев направился обратно в ресторан, и уже взялся за холодную металлическую дверную ручку, когда его догнал голос собеседника.
— Не боишься испортить модельную мордашку?
Матвей преспокойно обернулся к нему.
— Знаешь, в чём корень твоей неудачи? Ты изначально выбрал неправильную позицию. Ты решил, что Нелли жертва. Вот только она не жертва. Вот увидишь, она ещё и тебя, и меня уделает. Сложись всё иначе, прими ты за основу другую её сторону, настоящую, и я был бы тебе не соперник. Но теперь я есть. И она моя… Хочешь, покажу, как нужно обращаться с такой, как она? Пошли.
Бондарев скрылся внутри. Максим пошёл за ним не сразу, лишь когда выкурил ещё одну сигарету, а когда вернулся в зал, операция «Похищение Европы» находилась в самом разгаре. Пылаева, на которую уже успели натянуть серебристую куртку, брыкалась на плече Матвея, долбя его кулаками и ногами. Гости заведения наблюдали за развернувшейся деятельностью с интересом. Почти все. Кроме начальника, надумавшего начать бухтеть про «правила и самодеятельность на рабочем месте».
— Шоу закончено. Если нет вопросов, оформляйте увольнение по собственному желанию. Она давно переросла ваш дешёвый кабак. Я знаю другое применение её талантам, — с невозмутимым лицом проинформировал его Бондарев и понёс охреневшую и потерявшую дар речи от такой наглости Нелли обратно на улицу, к припаркованной за углом Шевроле.
— Любопытно, — одобряюще присвистнул Филипп. Такой подход пришёлся ему по душе. Очень даже по-мужски. — Ну так что? — он снова переключился на Дину, вокруг которой ходил задумчивыми кругами учёного кота всё то время, пока друг выяснял отношения. — Может куда махнём?
— Махни, милый, махни. Только давай без меня, — насмешливо хмыкнула та и, дав знак Тимуру, последовала за братом.
Качок проводил её любопытным взглядом, в котором так и распалялся синим пламенем вспыхнувший интерес.
— Какая она… Интересная…
Глава 10. Радиоэфир
— Гоните? — Нелли уставилась на Тимура и Матвея, как на вымерших динозавров, гуляющих по центральному парку. Она бы так же смотрела и на Дину, но та сидела рядом, а парни напротив. Чтобы поймать в диапазон всех троих пришлось бы разорваться.
— Эм… Нет. Три голоса «за», — развёл руками Бондарев, всем видом как бы говоря: смирись, солнышко. Победила демократия.
— Зашибись…
Дело происходило в пиццерии, куда они поехали после ресторана. Пылаеву, взбешенную устроенной самодеятельностью, практически затолкали в машину. Всю дорогу пока Дина держала её, не давая на ходу выйти из машины, салон впитывал в мягкую обивку отборный мат.
Достаточно изучив женскую натуру благодаря многолетней жизни с сестрой, Матвей прямой наводкой повёз их туда, где можно было поесть. Практика показывала, что сытой девушка качает права меньше. И не прогадал. Пелька пусть и фыркала, но когда принесли пиццу долго сопротивляться запахам не смогла. А там уже и подуспокоилась, пока жевала.
И вот теперь четыре человека сидели в уютном заведении, уже украшенном к Новому Году ёлочными игрушками, мишурой и гирляндами. За окном развлекался снег: то сыпал косой мелочью, то резко переходил на крупные хлопья. Так и хотелось пойти лепить снеговика, но пока было не из чего. Может завтра получится. При условии, что за ночь его высыпет достаточно.
— Так как тебе идея? — не дождавшись хоть какого-то ответа, переспросил Бондарев.
— Какая? Что ты оставил меня без работы? — в кружке с какао раздосадовано постучали ложечкой.
— Ой, я тебя умоляю. Тебе всё равно платили копейки.
— Это были МОИ копейки. На мою жизнь. Знаешь ли, девочкам всегда что-то надо: прибарахлиться, маникюр сделать. Кушать.
Матвей полез в карман брошенного на спинку стула пальто и положил перед ней небрежно сложенные купюры. Несколько сотен, пара тысячных, остальные самого крупного номинала.
— Этого хватит на первое время? Если надо, сниму ещё с карточки.
У Нелли глаза на лоб полезли. Она пересчитала.
— Здесь моя зарплата за месяц. И ещё… плюс.
— Значит на время претензии сняты? Будем считать, это в счёт незапланированного отпуска.
На собеседника уставились с открытым ртом.
— Ты носишь такие суммы… как мелочёвку?
— Ношу, чтобы было. Мало ли.
Офигеть.
— Бондарев, — присвистнула Пелька, убирая деньги в самое надёжное место — в лифчик. Она, конечно, старается никогда не быть должной, но они же встречаются. Не чужие. И вообще, это типа её моральная компенсация. — Я выйду за тебя замуж, а потом разведусь, отсудив половину имущества. И следующие лет тридцать вообще не буду работать.
Послышался поросячий визг. Это заржал, а потом ойкнул Тимур, пролив на себя горячий кофе.
— О свадьбе мы ещё поговорим, — мягко улыбнулся ей Матвей. — Пока на повестке другой вопрос. Ты ведь и сама понимаешь: пора поднимать планку и отправляться на большую сцену.
— Это ты так решил?
— Лишь предлагаю. А ты сама этого хочешь?
— Ведь всё не так просто.
— Всё предельно просто. Ты этого хочешь? Да или нет? Одно слово.
Одно слово. Одним словом тут не отделаешься. В таком деле рука об руку с "хочу" ходят миллионы сомнений, страхов и банальной неуверенности в себе.
— Да. Наверное, да, но…
— Это всё, что я хотел услышать. Значит, вперед. Для начала запишем совместный проект, многие начинают с фитов. Представим тебя официально так сказать, ну а там как пойдет.
Охренеть. Всё у него так легко и замечательно. Это типа что, прямо сейчас, в этой самой пиццерии решается её судьба? Как мило. Будет что внукам рассказать.
— А вы не думали, что мы с вами можем и не сработаться? — как бы между прочим не могла не заметить Нелли.
— Почему?
— Не знаю. По жанру.
