— Обожаю эту девицу, — восторженно ухнула Дина, запечатляя крупным планом, как Максим зажимает окровавленный нос. — Была бы мужиком, сама бы на ней женилась, — на экране смартфона было нажато «стоп», и она поспешила догонять подругу, которая к тому моменту уже мёрзла на улице, так как куртка благополучно осталась у Филиппа. Правда минуты через три Фил сам вынес её, найдя девушек на углу дома, дожидавшихся такси.
— Ну ты и отмочила, — удручённо присвистнул он.
— Как он? Целый? — Пелька как могла скрывала волнение за поверхностным пренебрежением. Несмотря на слова и поведение ссора с Майером была для неё эмоционально слишком тяжёлой.
— Ну, нос вроде не сломан. Не слишком жёстко?
— Вы все знали, что он якобы в меня влюблен?
— Конечно.
— И молчали.
— Так мужская дружба.
Тяжёлый вздох. Вот именно. Мужская. А она всё это время была непонятно как втянута в чужую жизнь.
— Тогда лучше беги. А то я сейчас и тебе всеку.
Заказанная машина с чёрными шашечками завернула к ним, моргнув фарами. Наконец. Нелли поспешно нырнула в салон. Боялась, что Макс тоже может выйти к ним. А второй заход истерики сегодня она бы не осилила.
— Эй, — окликнул уже почти забравшуюся на заднее сидение Кудряшку Филипп. — Так когда мы встретимся?
в ответ кокетливо пожали плечиком. Та ещё профурсетка.
— Позвони завтра вечером. Может что и придумаем, — наконец, ответила она и отгородила себя дверцей.
Обратно в Академию девочки не поехали. Пылаева, наплевав на то, что завтра ей будет плохо, попросила водителя везти их прямиком в бар. Дина, разумеется, выпускать её из виду не собиралась, так что поехала за компанию. Ещё и попутно скинула последнее видео Матвею с саркастичным: «братик, ты кретин».
Ответ пришёл практически мгновенно.
«Где вы?»
«В баре на Софийке. И на твоём месте я бы поспешила. Эта женщина сидит в нашпигованном мужиками помещении без лифчика и пьёт уже шестой шот. Ещё три, и я её в одиночку не отвоюю».
Глава 12. Сцены жизни за стеной (с)
Напилась Нелли резко. Вроде сидела-сидела, вполне бодрячком, опустошала выставленные ей в ряд по акции рюмки, а потом попробовала встать и… всё. Дальше смазанные пятна: лицо Матвея, потолок его машины, убаюкивающее покачивание движка автомобиля и вот они уже тормознули на парковке Академии, где её, придерживая, повели в жилой корпус.
Уютная постелька захватила обмякшее тело мгновенно. Пылаева даже успела придремнуть, но рвотный позыв заставил подорваться и помчаться в туалет. Интересно: какой это уровень близости, когда парень держит тебе волосы, пока ты обнимаешься с унитазом? После этого сразу в ЗАГС можно ехать или нужно ещё обои поклеить?
Её умыли, отвели обратно в комнату, снова уложили, разули, раздели, напоили под завязку водой и укутали одеялом. Проблевавшись, стало легче, но гудящие вертолёты, устраивающие дикую карусель, мешали снова уснуть. Ох, а завтра ведь будет ещё хуже.
Перед глазами всплыло лицо Матвея.
— Ну что, пьянчужка? Хреново? — усмехнулся он, расплетая пучки на её макушке, чтобы резинки не тянули волосы.
Такой внимательный, понимающий. Чтоб его.
— Я тебя ненавижу, — жалобно выдохнула Пелька.
— За что?
— За то, что ты появился в моей жизни.
— А я именно за это тебя люблю, — его губы ласково коснулись её лба. Такой мягкий, такой оберегающий поцелуй, что от него всё тело закололо приятными иголочками.
— Ненавижу, — лишь снова прошептала она.
— Хорошо, — ещё один поцелуй. Туда же, но теперь её пальцы сплелись с его. Нелли то ли замычала, то ли застонала, жестом требуя, чтобы Бондарев лёг рядом. Тот подчинился, и она в бесконтрольном состоянии прижалась к его груди. Мужской запах, нежное поглаживание по спине и сильное плечо действовали, как успокоительное. Как и исходящее от него тепло. Даже головокружение утихло, а сознание налилось приятной пустотой.
Усталость и алкоголь сделали своё дело — Пылаева провалилась в глубокий сон. А проснулась в гордом одиночестве. На настольных часах горело девять с копейками утра. Уже идёт первая пара. Будильник либо не сработал, либо его отключили.
Отключили. На тумбочке обнаружился аспирин, стакан воды и записка: «От занятий я тебя отмазал, а вот с Чудиком договориться не получилось, после обеда репетиции в привычном режиме. Пока есть время, отсыпайся, пьянчужка. ♡ М.Б.»
С учётом того, что голова была чугунная, а глаза слипались непроизвольно, выполнить наказ получилось без труда. Ещё на несколько часов её начисто вырубило, но особо лучше не стало. По ощущениям словно её всю ночь дубасили головой об батарею. Похмелье выбивало чечётку в висках. Хотелось спать дальше, но по времени пора было включаться в учёбную жизнь. Ей и так сделали невиданную поблажку.
Первым делом Нелли поплелась умываться и чистить зубы, а то во рту словно караван верблюдов наплевал и наградил сверху. Сушняк требовал рассола, но получил очередную таблетку аспирина. Подушка манила прилечь ещё хотя бы на минутку, и сопротивляться этому соблазну было невыносимо. В слоях одеяла обнаружился телефон. Видимо, выпал, когда Матвей её вчера раздевал.
Звуки выключены, она сама поставила его беззвучный, перед баром. Шестнадцать пропущенных. Восемь сообщений. И все от Максима. «Возьми трубку. Надо поговорить», «Заканчивай с детским садом», «Я всё равно не отстану». Последние пришло минут сорок назад: «Если не согласишься встретиться, я проберусь общежитие и буду ночевать под твоим дверями». Только этого не хватало.
«Через час. В Старбаксе, который на углу Академии», — решившись, набрала она ответное смс.
«Ок», — пришло секунд через десять.
Пелька надеялась, что успеет сбегать к нему на встречу так, чтобы никто больше об этом не узнал, но закон подлости подложил очередную свинью. Матвей появился в комнате с тарелкой мясной запеканки, стащенной втихую из столовой, когда она уже переоделась, обулась и поспешно завязывала волосы в высокий хвост.
— Выглядишь бодрячком, — оценил он. — Далеко собралась?
— Нужно кое-куда сходить.
— Куда?
— Это… личное.
Нелли старалась не смотреть на него лишний раз. Обострившееся чувство стыда не давало ей покоя. Танцы у унитаза, ночное пьяное блеянье, он вокруг неё полночи крутился, а она сваливает на очередную встречу с чужим мужиком. Ну и как её назвать после этого?
— Личное? — попытка нахмуриться привела к сердитому шиканью. Бондарев, поморщившись, мельком коснулся фиолетовой скулы, ноющей каждый раз, когда приходилось задействовать лицевые мышцы.
— У меня не может быть ничего личного? — упоминать Макса не хотелось. Она и так чувствовала себя редкостной дрянью.
