— Здрасьте! — поприветствовала его Лайма. —
Рада, что вы пришли. Время — деньги.
— Согласен, — кивнул тот и начал суетливо
устраиваться. Потом передумал садиться, положил папку на край стола и
отправился к шведскому столу за пищей.
Лайма решила, что это своего рода знак. Протянула руку и
потянула папку на себя. Она показалась Лайме слишком тонкой. По ее расчетам,
телефонов должно было набраться видимо-невидимо. Девушка принесла чашку и
поставила на стол. Рядом положила чек на маленьком блюдечке. Пакетированный чай
выкрасил кипяток в мрачный темно-желтый цвет. Пах он мокрым бельем, которое на
ночь оставили в тазу. Лайма содрогнулась, оплатила счет и, взяв папку под
мышку, направилась к выходу. Помахала старичку рукой и еще раз подмигнула.
«Какой славный агент!» — подумала она,закрывая за собой дверь.
Дошла до ближайшего скверика, опустилась на лавку, открыла
папку и увидела, что никаких распечаток в ней нет. А лежит там свеженькое
свидетельство о разводе и брачный договор, заключенный между гражданином
Кобищановым Леонидом Александровичем, 1929 года рождения, и гражданкой
Хренихиной Людмилой Николаевной, 1975 года рождения. В правом верхнем углу
брачного договора черным фломастером начертано: «Хрен она получит!»
Не успела Лайма изумиться, как услышала топот. Она подняла
голову и увидела старичка — по всей видимости, того самого жадного Кобищанова,
который обещал хрен своей молодой жене Хренихиной после развода. Заметив
похитительницу папки, старичок увеличил скорость и в два прыжка оказался возле
скамейки.
— Учтите, это копии! — воскликнул он. —
Оригиналы я храню в другом месте.
— Я очень рада, — ответила Лайма. — И вообще
— я вашу папку по ошибке взяла.
Тут снова раздался топот, и к лавке подскочила официантка,
которая приносила Лайме чай. Глаза выпучены, раскрытый рот жадно хватает
воздух.
— Говорила мне мама, чтобы я не курила сигарет с
ментолом, — пытаясь отдышаться, с трудом выговорила она. — Что же вы,
дама, убежали так неожиданно?
— Я заплатила за вашу пакетированную гадость, —
гордо возразила Лайма, привстав со своего места. — Деньги положила прямо в
блюдечко. Возможно, их украл какой-нибудь нечистый на руку ценитель шведского
стола. Они у вас там бегают, как мыши в подвале.
— Ваши двенадцать рублей в целости и
сохранности, — успокоила ее официантка. — Просто вам конверт просили
передать, а я и глазом моргнуть не успела, как вы удрали…
Она протянула большой белый конверт размером со стандартный
лист — такой толстый, как будто в него засунули биг-мак.
— Вот видите! — обернулась Лайма к
старичку. — Я просто перепутала вашу папку со своим конвертом. Думала — вы
ее для меня положили.
— Это мне наука, — пробормотал старичок. — В
другой раз буду бдительнее.
Официантка ушла, сгибаясь, как пловчиха после
заплыва, — все никак не могла восстановить дыхание. А старичок подал Лайме
свою визитную карточку и представился:
— Моя фамилия Сомов. Если будут неприятности — милости
прошу.
Лайма взяла визитку и прочла: «Сомов Игнат Петрович. Частное
сыскное агентство».
— Боже мой! — воскликнула Лайма, схватив Сомова за
лацканы пиджака. Глаза у нее загорелись, как у деревенской девушки, завидевшей
в окошко гармониста. — Это провидение вас мне послало!
— Да ну? — удивился тот. — Неужто вы
нуждаетесь в моих услугах?
— Еще как нуждаюсь! — воскликнула Лайма и потрясла
конвертом. — Но это конфиденциальная информация.
— А вы знаете, какие у нас ставки? — вкрадчиво
поинтересовался Сомов, беря новую знакомую под руку и подводя обратно к
скамейке.
— Деньги — не вопрос, — ответила та и широким
жестом показала, как легко относится к финансовой стороне дела. — Мне
нужно много-много квалифицированных сотрудников, которые начнут работать прямо
сейчас!
— Мне нравится ваш подход, — просиял Сомов. —
Расчет наличный?
— Да.
— А я могу узнать наконец, с кем имею дело?
— Конечно! — ответила Лайма и достала из сумочки
фальшивое удостоверение. — Надеюсь, вы все поймете правильно и будете
держать язык за зубами.
— Я потрясен, — признался Сомов, увидев на
фотографии Лайму в пилотке и френче.
— Мне тоже кажется, что я тут хорошо получилась, —
игриво ответила она.
* * *
По личному звонку Нелли Ираклиевны под именем Розы Мамаевой
Кудесников был принят на работу в небольшое туристическое агентство «Пляжный
бум» на должность секретарши директора. Хотя и не просто так, а с испытательным
сроком. Директор, Алексей Петрович Базаров, оказался симпатичным мужчиной «под
полтинник» — слегка полноватым, но обаятельным. У него был маленький вздернутый
нос, но вовсе не он портил внешность Базарова, а хмурое выражение лица.
Казалось, директор чрезмерно чем-то озабочен и не желает, чтобы его трогали. На
приветствия он отвечал коротким кивком и стремился как можно скорее пройти в
свой кабинет.
Первый рабочий день прошел замечательно. Кудесников
понравился всему персоналу, потому что купил в честь знакомства торт и
несколько литров сока. За чаем рассказал душещипательную историю о разводе с
«новым русским», польстил всем мужчинам вместе и каждому в отдельности, сделал
правильный комплимент старухе Пескаревой и сильно порадовал девушек, которые на
фоне новой секретарши почувствовали себя невозможными красавицами.
В течение дня два раза появлялась трагическая необходимость
выбора туалета — мужской или женский? В женском постоянно кто-то отирался — там
курили, наводили красоту и обменивались маленькими тайнами. Еще там поправляли
чулки, лифчики и делали всякие другие вещи, о которых Кудесников не желал
знать. С другой стороны, в малопосещаемом мужском туалете, по закону подлости,
в «момент истины» можно было на кого-нибудь напороться.
Он долго мучился сомнениями и все-таки пошел в женский. И
наткнулся там на кассиршу Люсю Никитину, которая подвизалась худеть на глазах
всей страны под надзором корреспондентов глянцевого журнала. Корреспонденты то
и дело Люсю фотографировали и помещали самые свежие ее фотографии на страницах
журнала. Люся сообщала им, сколько граммов она потеряла на прошлой неделе,
сколько на этой, однако на внешнем виде эти граммы никак не отражались, и Люся
нечеловечески страдала. От этого в ней просыпался зверский аппетит, и она
бегала в туалет, чтобы съесть шоколадку. В присутствии коллег есть сладкое было
стыдно. Старуха Пескарева смотрела на Люсю с таким ужасом и с такой брезгливостью,
как будто та на ее глазах ловила и разжевывала мух.
— Ты когда-нибудь сидела на диете? — спросила Люся
новую секретаршу, втайне наслаждаясь тем, что у той фигура еще хуже, чем у нее.
Эти широченные плечи… А ноги!
— Мне не надо, — честно ответил Кудесников. —
Ничто и никогда не превращается во мне в жир.
