— Неужели ты не испытываешь угрызений совести, когда
ешь мучное?! — не поверила Люся.
— Нет, — твердо ответил Кудесников, глухонемая
совесть которого давно уже оставила попытки вступить с ним в диалог. — Если
я постоянно буду думать о том, что ем, масса важных вопросов останется без
внимания.
— Ну, если бы ты толстела, то изменила бы точку зрения.
— Ты толстеешь от однообразия, — заявил Кудесников
со знанием дела. — Как только ты начнешь жить в полную силу, килограммы
слезут с тебя, как кожура с сосиски.
— А как это — жить в полную силу? — спросила Люся,
глядя на него во все глаза.
— Сделай что-нибудь для души. Например, заведи роман с
женатым мужчиной, — посоветовал тот. — Вон у вас директор —
совершенно неустроенная личность. Не знаю, какая у него жена, но по лицу видно,
что бедняга несчастлив.
— Полагаешь, я могу заинтересовать нашего директора?!
Как я могу предлагать себя такому человеку?
— А ты предложи, и увидишь, что будет.
И он удалился, по давней холостяцкой привычке хлопнув
изумленную Люсю по круглой попе.
Незадолго до конца рабочего дня Кудесникова вызвал к себе
Базаров.
— Значит, если я верно понял, Роза, вы забыли принести
документы, зато захватили с собой кота, — произнес он, сидя за своим столом
и с тревогой глядя на Кудесникова, облаченного в парик и белые колготки. Юбка
была недостаточно длинной, чтобы скрыть квадратные коленки. Тонкие ноги,
вызывавшие чувство острой жалости, были обуты в босоножки не по размеру — пятка
откровенно свисала, а пальцы лезли из вырезанного мыска, как фарш из мясорубки.
— Ну да, — согласился Кудесников без тени
беспокойства. — Это вас расстроило?
— Вы, правда, принесли кота?
— Он сам пришел, лапами, — ответил тот. — На
руках его, пожалуй, и не дотащишь.
— Безобразие, — неуверенно сказал Базаров.
У директора сложились трудные отношения со служащими. Он изо
всех сил пытался исправить положение, но у него ничего не получалось. Глядя на
равнодушную физиономию новой секретарши, Алексей Петрович испугался, что она
будет завербована противоположным лагерем и тоже примется его активно не
любить. Чтобы хоть как-то противодействовать этому процессу, он сходил в
приемную и погладил Мерседеса. Тот в ответ зажмурился и зарокотал, как река,
готовящаяся прорвать плотину.
— Вы уже познакомились… Со всеми? — нервничая,
спросил Базаров и поспешно убрал руки за спину. :
— Да, конечно. Очень милые люди.
— И с Журбиной познакомились?
— И с Журбиной, — подтвердил Кудесников, пытливо
глядя на начальника.
Начальник пожевал губами и неожиданно сказал:
— Она меня терпеть не может. — В его голосе
сквозила горечь полководца, чью армию разбил недостойный противник. — И
всех против меня настраивает.
— Ничего удивительного, — откликнулся Кудесников,
разглядывая свои ногти, которые Маша Школьникова собственноручно покрыла
розовым лаком. — Она мать-одиночка, и у нее маленький ребенок, которого
она не успевает забирать из детского сада. Журбина приходила к вам с
заявлением, просила отпускать ее на час раньше, но вы ей отказали.
— Отказал?
— Ну да. И теперь ей приходится на несколько часов
брать няню, а это дорого. Денег и так не хватает.
Базаров ужасно разволновался. Сел на стул для посетителей,
потер лоб и спросил:
— Почему же я ей отказал?
— Вы высказались в том духе, что дисциплина одна на
всех. И если из правил делать исключения, они перестанут быть правилами. —
Кудесников немного помолчал, давая Базарову прочувствовать мысль, а потом
добавил: — Поэтому Журбина считает, что вы бесчувственный чурбан.
— Боже мой! — Директор вскочил на ноги и принялся
бегать по приемной — из конца в конец.
Почувствовав душевный отклик на свои слова, Кудесников решил
резать правду-матку и дальше.
— У того молодого человека с рыжей шевелюрой, у
Ласкина, кажется, творческий подход к работе. Он так и фонтанирует идеями! А вы
подрезаете ему крылья.
— Я?! — изумился Базаров.
— Конечно! Парень придумал новый способ привлечения
клиентов, а вы что?
— Что?
— Вы не дали ему проявить фантазию, задушили
инициативу.
— Но он ничего не излагал!
— Вы просто не дослушали.
Совестливый Базаров, которого прошиб пот, достал из кармана
большой платок и принялся возить им по лбу, словно пытался втереть в голову
новые конструктивные мысли.
— А старуха Пескарева? — наступал на него
Кудесников, сообразив, что останется безнаказанным.
— Я ей тоже что-то сделал? — удивился директор.
— Вы не сделали! Пескарева — это специалист с огромным
стажем работы! Когда о заграницах еще никто не помышлял, кого она только не
отправляла на курорты Краснодарского края! И что? Разве вы оценили ее вклад в общее
дело?
— Ей нужно было дать грамоту? — удивился Базаров.
— Что такое грамота в век материальных поощрений? Она
получает такую же зарплату, как и сопливые девчонки, которые пришли к вам прямо
после школьной скамьи. Разве это честно?
— Что еще? — мрачно спросил Базаров.
— Много чего, — загадочно ответил
Кудесников. — Например, Люся Никитина в вас давно влюблена. Безответно.
Директор покраснел до корней волос, покашлял, прошелся по
комнате, потом приблизился к Кудесникову вплотную и с интересом заглянул в его
лицо:
— И все это вам удалось узнать за один день? Да-а-а… Вы
необыкновенная женщина!
Тот неопределенно хмыкнул и пробормотал:
— Вы даже не представляете себе, до какой степени.
— Я сразу почувствовал, что в вас есть что-то
особенное! — распалился Базаров. — Некая изюминка.
— Ну уж это — будьте уверены. Изюминка действительно
есть. Но вам я ее не покажу.
— Такие секретарши ценятся на вес золота! Добро
пожаловать в коллектив! — воскликнул директор, обращаясь теперь уже
непосредственно к коту, как будто давал понять, что ему тоже можно ходить на
работу.
Мерседес делал вид, что пламенная речь не произвела на него
никакого впечатления.
Кудесниковудалился в приемную, а Базаров некоторое время
собирался с духом, после чего направился в общий зал, к народу. Кудесников за
ним не пошел, а придвинул к себе пепельницу, судя по внешнему виду, еще не
тронутую рукой человека, и, пользуясь внезапно обретенным положением
директорского любимца или, вернее сказать, любимицы, без спросу закурил.
Положил ноги на соседний стул и полюбовался белыми колготками.
