— Отсюда вывод, — сообщил он Мерседесу после серии
коротких затяжек. — Отсутствие бюста не всегда отрицательно влияет на
отношения с начальством.
Базаров вернулся обратно через четверть часа, потный, словно
агитатор после митинга. Остановился на пороге своего кабинета и, прежде чем
захлопнуть дверь, с чувством сказал:
— Большое спасибо!
Кроме укрепления директорского авторитета Кудесников не
сделал за сегодняшний день ничего путного. И начинать уже не хотелось. Он сходил
«в народ», вернулся обратно и съел шоколадный батончик «Пиноккио», начиненный
стружкой непонятного происхождения. По его расчетам, директор, наделавший разом
много хороших дел, должен был наконец выйти и поинтересоваться итогами своей
бархатной революции.
Тот вышел через полчаса.
— Ну что? — спросил он тоном заговорщика, который
стрелял в царя и убежал с места происшествия, не узнав о результате страшного
деяния. — Как там Пескарева?
— Расчувствовалась, — признался Кудесников.
—А Журбина?
— Заперлась в туалете и рыдает. Сегодня вы стали их
героем.
— Это все благодаря вам! У вас по-настоящему
государственный ум, и я не удивлюсь, если…
Он не успел договорить, когда дверь приемной отворилась, и
на пороге появилась молодая женщина, одетая в деловой костюм. Глаза ее были
ясными и холодными, как вода в проруби. Гладко зачесанные волосы лишь
подчеркивали красивый овал лица.
— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, войдя
внутрь. Пристально посмотрела на розовую секретаршу и воскликнула: — Кудесни…
Тот закатил глаза и замахал руками.
— Что-что? — удивился директор.
— Какой кудесный сегодня день! — воскликнула
посетительница. — То есть я хотела сказать: какой чудесный сегодня день!
— Знаете, вы абсолютно правы, — с чувством сказал
директор. — Кстати, а вы кто?
— Лайма Скалбе, — представилась та и показала
удостоверение, которое уже держала в руке. — ФАЭсБэ.
Кудесников так сильно струхнул, что побелела даже крем-пудра
на его лице. Провал! Бежать не удастся.
— Вот как? — изумился Базаров. — Чем, так
сказать, обязаны?
Он тоже испугался. Еще бы! Непонятно, что ей надо, этой
блондинке. Добро бы, она была из налоговой — и разговоров нет. А то явилась из
такого неподходящего ведомства…
— Вы директор? — уточнила тем временем агентша.
Базаров кивнул. — А это?..
Она подбородком указала на Кудесникова, и глаза ее
усмехнулись.
— А это моя новая сотрудница Роза Мамаева, —
поспешил сообщить тот.
— Роза, значит, — округлив рот на букве
"о", повторила Лайма. — Мамаева… Ну вот что, Роза Мамаева.
Придется вам продолжить свою карьеру в другом месте.
Лайма повернулась к опешившему директору и пояснила
специально для него:
— Ваша сотрудница нужна стране для выполнения важного
задания. Поэтому я ее забираю. Безвозвратно. О'кей?
— Ничего не поделаешь, — пробормотал обалдевший
Базаров. — Если Родина, так сказать, просит…
— Родина не просит, а жестко требует, — отрезала
Лайма. — Так что, дорогуша, забирайте кота и пойдем.
Она приоткрыла сумочку и показала Кудесникову пистолет. Тот
молча кивнул и пристегнул цепочку к ошейнику Мерседеса, который, радостно
мяукнув, спрыгнул со стола.
— Думаешь, я поведу тебя в парк? — шепотом спросил
безутешный хозяин. — Нет, друг, всю оставшуюся жизнь мы проведем в
застенках. Или еще хуже. Я окажусь в застенках, а ты — на помойке. Кажется,
пришло время учиться ловить мышей.
* * *
У Медведя был вид самозванца, вскарабкавшегося-таки на
престол. Он сидел в кресле очень прямо, приподняв подбородок, словно готовился
к возложению короны на свою буйную голову. Напротив него на примятом до самых
досок диванчике примостился коренастый дядька с густыми черными усищами, из
которых можно было наделать целую дюжину тонких корнеевских усиков. Дядька
совершенно точно нервничал и отчаянно мял в руках бейсболку.
— Вот, — гордо сказал Медведь, указывая на
посетителя пальцем. — Это товарищ Ямщицкий.
— Андрей Викторович, — подсказал вышеозначенный
гражданин. — Пришел по вашему объявлению.
Он сказал это с точно такой же интонацией, как почтальон
Печкин из мультика, и Лайма улыбнулась. Плененный Кудесников молча сидел на
стуле в самом углу. Мерседес не пожелал сиротливо жаться к его ногам. Он
примерился к телевизору на тумбочке, некоторое время вертел хвостом, потом
все-таки запрыгнул на него. Телевизор затрясся, но устоял.
— Ну и киса! — удивился Ямщицкий. — Наверное,
много жрет.
— Это не суть, — подал голос Корнеев, устраиваясь
на соседнем с Арсением стуле. Он все никак не мог поверить, что Лайма так
быстро отыскала частного сыщика, и как будто бы сомневался в его
подлинности. — Расскажите, пожалуйста, все с самого начала.
— Опять? — удивился Ямщицкий. — Да я уже
вроде как…
Корнеев молча достал из ящика стола пачку денег, несколько
раз обернутую резинкой, и протянул ему.
— Ваше вознаграждение.
В глазах вознагражденного промелькнуло законное опасение.
— Вообще-то меня жена ждет, — на всякий случай
предупредил он, потискав деньги в руке. — И ребятам из таксопарка я
сказал, куда иду… И сменщик мой меня внизу караулит…
Лайма решила разрядить обстановку и полезла за
удостоверением.
— Не беспокойтесь, — ободрила она Ямщицкого,
показав «корочки». — Вы расскажете свою историю и спокойно уйдете. Мы
хорошо относимся к помощникам.
Он немного расслабился и почесал макушку:
— В общем, так. Было это часов около одиннадцати вечера
двадцатого августа. Я стоял в Северном проезде возле дома номер пятнадцать.
— Он не стоял, а сидел в машине, — поправил
Медведь, который не мог справиться со своей горделивой улыбкой. Ведь это он
придумал дать объявление! И он нашел свидетеля! — Верно, Викторыч?
— Ну да, я и говорю. Я клиента, значит, ждал. А он
задерживался уже на полчаса. Я, значит, собираюсь звонить в диспетчерскую,
чтобы доложить обстановку, как вдруг появляется она. Эта ваша брюнетка.
Лайма с Корнеевым переглянулись, а Кудесников, который до
этого момента грустно смотрел в пол, удивленно вскинул голову.
— И вид у нее, прямо скажу, малахольный. Глаза — во!
Как два колпака для колес. Волосы развеваются… И так дышит, как будто воздуху
ей не хватает.
— А откуда она появилась? — благожелательно
уточнила Лайма.
— Из-за угла выскочила. Я подумал — из магазина дамочка
летит. Там за углом как раз магазин большой одежный. Правда, в руках у нее
ничего не было. Никаких, значит, покупок. Увидела такси — и ко мне. Подлетает и
давай дверцу дергать. Я ей кричу, что, мол, на заказе я, пассажиров не беру. А
она тогда так на меня посмотрела, словно я ее ножом пырнул. Неприятная история!
