— Послушай, отец, — начал он тот самый разговор,
ради которого так надолго застрял на семейной вечеринке. — Я ничего не
оставлял тебе на сохранение?
— Когда? — рассеянно спросил тот.
— Да когда угодно. Может быть, в последнее время?
— Нет, не оставлял. А что?
— Так. Не могу вспомнить, куда подевал одну вещь.
Отец обеспокоенно посмотрел на него:
— С тобой все в порядке?
И тут прямо у него за спиной раздался набрякший подозрением
голос Киры:
— Ты что, решил остаться с женой?
— С чего ты взяла? — удивился он.
— У тебя было обреченное выражение лица.
Кира считала, что обреченным выражение лица у мужчины
становится тогда, когда он думает о своей жене. Но, естественно, если она будет
его женой, все изменится кардинальным образом.
— Кира, скажи, я ничего тебе не оставлял на сохранение
— записную книжку или, может быть, кассету с музыкой?
— О! Ну, я бы тебе сама сказала, — ответила та,
снова почувствовав почву под ногами.
В этот момент Бригитта, которая пришла проверить, как тут
дела, свалилась на пол и принялась кататься по коврику, издавая протяжные
вопли. Тагиров рассмеялся и потыкал в нее ногой:
— Посмотри, какая шалунья!
— Она не шалит, Игорек, — оскорбилась за кошку
Кира. — Она хочет котика!
— У меня есть на примете один кот, — оживился
Тагиров. — Перс. Совершенно роскошное создание размером с телевизор
«Рубин». Ах, черт, кажется, он кастрированный.
Протиснувшись мимо Киры, Тагиров принялся обходить родственников
по одному, но все отвечали ему, что никаких вещей он им на сохранение не
оставлял, никаких телефонов запомнить не велел, никаких ключей от камер
хранения у них не прятал. Тагиров приуныл и уселся за стол хмурый.
После тостов, объятий, поздравлений и подарков, которыми
завалили именинницу, наступил прозаический момент — обсуждали, кто будет мыть
посуду и кто повезет домой пьяную Галю. Галя постоянно говорила, что ей нельзя
пить, и всегда напивалась до свинячьего состояния.
— Игорек! — громоподобным голосом объявила мачеха
через стол. — Тебе в сумку положили два лотка холодца и утку с яблоками.
— Господи, зачем мне утка? — испугался
Тагиров. — Я в ресторане ужинаю.
— Разве в ресторане приготовят утку так, как баба
Муся?! — хором возмутились все женщины сразу.
— Нет-нет, конечно… Как я мог даже предположить?..
Мусина утка — это вершина…
Он вырвался на волю с уткой и холодцом и тотчас решил
отвезти все это в студию Шелепа. Элла наверняка еще не спит. Наверное, ей будет
приятно, что он проявляет заботу. Каково это — узнать, что тебя любил мужчина,
который теперь этого не помнит? Надо быть с ней… помягче, что ли.
Он посмотрел на часы и вздохнул. Группа "У" в
полночь встречается в своей штаб-квартире. Они обсудят результаты сегодняшнего
дня, а потом позвонят ему. Интересно, узнали они что-нибудь новое или нет? На
всякий случай, чтобы закрыть тему окончательно, он позвонил жене. Услышав сухое
«Алло!», в очередной раз удивился тому, как испортились их отношения всего за
один год.
— Послушай, — сказал он, не здороваясь, потому что
на его приветствия она отвечала презрительным фырканьем. — Я ни о чем не
просил мне напомнить? Возможно, какую-то дату или место…
Его супруга несколько секунд медлила, потом с
неудовольствием сказала:
— Это звучит так глупо! Просто какой-то кретинизм.
— Что? — насторожился Тагиров. — Что я тебе
говорил?
— У тебя прогрессирующий склероз? Что ты от меня
скрываешь? — спросила она тоном оскорбленного достоинства. — У тебя
начинается болезнь Альцгеймера?
Господи, хоть бы она прекратила эти свои дурацкие выпады.
— Татьяна! — оборвал он резко. И спросил, отделяя
слова друг от друга: — О чем я тебя просил?
Она некоторое время возмущенно дышала в трубку, потом взяла
себя в руки и обычным своим обезжиренным голосом ответила:
— Ты просил найти на полке «Анну Каренину» и прочитать
то, что ты написал на форзаце.
— Прочитай, пожалуйста, — попросил Тагиров,
нервничая так, словно сидел в ракете, которую собираются запускать в космос.
Пока она ходила, он кусал нижнюю губу. Только бы книга
никуда не делась! Он отлично помнил, где она стоит — в самой середине верхней
полки. Татьяне придется влезть на стул, чтобы ее достать. Вероятно, она
справилась с этим блестяще, потому что даже не запыхалась, когда ее голос снова
вынырнул из трескучей пустоты:
— Я читаю, — предупредила она. — В сущности,
это просто имя. Элла Виганд. И адрес. Адрес тебе тоже прочесть?
* * *
Кудесников не испытывал никаких угрызений совести по поводу
того, что на весь вечер оставил владельца «Уютной квартирки» без присмотра. Не
дело сыщика — сидеть в машине, зевая и почесываясь. Его дело — отыскивать
факты, строить логические цепочки и связывать разорванные концы. Конечно,
иногда без слежки не обойтись. Но не в этом случае. Пожалуй, если бы он не
наткнулся на статью, то остался бы сторожить возле дома Червецова, размышляя о
вечном. Но раз уж у него появилась зацепка, нельзя ее игнорировать. Надо идти
по горячим следам.
Он решил поехать на фирму Скогарева и оглядеться на месте.
Может быть, даже под вымышленным предлогом встретиться с ним самим. Неужто
такой мастер импровизаций, как он, не найдет возможности выяснить хоть
что-нибудь?
По дороге он заехал домой, побрился и включил компьютер.
Ввел в поисковую систему название искомой фирмы. В ответ на его запрос
выскочила дюжина материалов, которые он бегло просмотрел, боясь упустить время.
После того как на одном деле Кудесников потерял всех свидетелей, он даже
придумал себе девиз: «Не откладывай на завтра знакомство с тем, кого могут
прикончить еще сегодня». Это был довольно жестокий девиз, и, кроме Мерседеса,
он никому о нем не рассказывал.
Выйдя на лестничную площадку, сыщик нос к носу столкнулся с
Нелли Ираклиевной, которая собиралась на прогулку в парк. Она уже знала о его
отказе от роли секретарши турагентства и хотела выпытать все подробности, но
Кудесников сказал, что это государственная тайна, и ей пришлось смириться. За
свое посредничество она получила от него в подарок старинную книгу, о которой
мечтала много лет и ради которой частенько заходила к соседу за спичками.
— А вас, Сеня, тут спрашивали! — игриво сообщила
она, втаскивая его за собой в лифт и сюсюкая с котом.
— Сени в избе, Нелли Ираклиевна, — сердито ответил
тот. — А я — Арсений. Кто меня спрашивал?
— Ой, какой вы! Девушка. Ее зовут Маша. Она о вас
страшно беспокоилась, страшно!
