— Ты делаешь это назло, да? — прошипела она мне во вторник вечером, когда мы столкнулись возле туалета. Дома, хе-хе. Да-да. Бывают порой огорчения, и я наблюдаю эту разукрашенную морду перед сном. Потом без кошмаров не обойтись.
— Что делаю? — не поняла сначала я.
— Не даёт покоя моя слава? Завидуешь? Самый популярный парень запал на меня, и теперь ты пытаешься его отбить? Что ты хочешь доказать? Что ты лучше?
Просто фейспалм. Надо было видеть Леркино лицо, когда я в голос заржала. Да так, что обплевала её всю и чуть не описалась нафиг. В туалет же не просто так рвалась.
— Да куда уж мне до тебя-то, королева ты наша! Куда мне до тебя… — только и смогла выдавить через хохот я, сгибаясь пополам и хватаясь за заколовший бок.
В таком виде и почапала к спасительному унитазу, шаркая как старушка. А то бы точно не донесла. И потом ещё минут пять хрюкала от смеха, сидя на толчке, извиняюсь за подробности. Ох, как же мне хотелось в тот момент всё рассказать сестрёнке. Тупо, чтобы посмотреть на её физиономию, когда она узнала бы о пари. Едва сдержалась.
И где справедливость? Пока на меня спускают всех собак, уличая в зависти, для Глеба всё складывается просто шедеврально. Ему даже делать ничего не приходится. Уязвлённая равнодушием цель сама лезет к нему в руки. Вернее, на коленки на обеде. А ещё вешается на шею в перерывах. И контрольным поцелуем оставляет след от красной помады на его щеке, помечая собственность. Причём специально подгадывает моменты, чтобы я имела честь наблюдать за всем. А я…
А я наигранно легкомысленно закатываю глаза, показываю ей большой палец, разлюбезно улыбаюсь и ухожу куда подальше, сгораемая ревностью. И яростью. Потому что Воронцов её не отшивает. Одёргивает, вежливо освобождается из объятий, но не отшивает. Впрочем, а чего я ждала? Что он с апломбом на всё здание пошлёт её, после чего встанет на одно колено и признается мне в любви? Камон. Повторяю, это же Во-ро-н-цов.
Понимаю всё, принимаю, знаю, ревную и продолжаю его игнорить. Задетое женское самолюбие придаёт сил. Но лишь до четверга. Дальше вся решимость летит к чертям кошачьим. И собачьим. И попугаичьим.
Глеб влетает в мою аудиторию за несколько минут до начала лекций. Вот метеор. Я даже не успела закрыть вкладку с последним отправленным ему буквально секунд тридцать назад очередным ответным сообщением:
"Ну вот что ты от меня хочешь? Чт-а-а-а??? Я совершенно не знаю тебя. Так как же тогда могу всерьёз воспринимать?"
Воронцов скользит взглядом по макушкам и быстро находит мою. Как бы не странно. Она всё-таки достаточно приметная. Кстати, пора бы подкрасить отросшие корни. Никак не займусь, дел и так по горло.
— Что ты делаешь? — недоумённо ойкаю, вскинув кверху ладони, когда у меня отбирают мои же вещи и небрежно заталкивают их в мой же рюкзак.
— Решаю проблему.
— Какую?
— Доверия, — снова ойкаю. На этот раз потому что теперь уже меня сдирают со стула и подхватывают на руки. Чтобы не грохнуться инстинктивно поджимаю ноги и обхватываю его за шею. Вишу на нём неудобно, где-то сбоку, но Воронцова это не беспокоит. С дополнительной тушкой наперевес он спускается по лестнице, идёт к выходу, а оттуда к парковке.
— Как рука? — замечаю, что придерживает он меня только здоровой. Покровская, ты дура. Ты на него обижена, забыла? Так какого хрена интересуешься о самочувствии?
— Превосходно. Кайфует от обезболивающих.
Он так близко. Его губы так близко. Глаза… Глаза такие зелёные, такие глубокие, такие гипнотизирующие… Бли-а-а-ан… Help. Кто-нибудь. Please.
— Куда мы идём? — честно говоря, мне уже всё равно. Я так и так пропала. Аника, где ты? Мне нужна тяжёлая артиллерия. Я сама не справлюсь.
— Едем.
— Едем?
— Едем.
— Так пары ведь. Нельзя же…
— Можно.
— Можно?
— Можно.
— Можно… — твою мать, тупее диалога и не придумаешь. Когда я начала деградировать? — Так куда едем?
— Увидишь. Раз хочешь узнать меня получше, начнём с наших фамильных скелетов в шкафу.
Глава 15. Тайны есть у всех
Глеб
Едем по шумной автостраде, привычно маневрируя между потоком машин. Мелкий дождь то и дело забирается за шиворот, но это ерунда. Греющая спину Мальвина, прижавшаяся ко мне всем корпусом, с лихвой компенсирует плохую погоду.
Стараюсь сильно не лихачить так, как только забрал байк из ремонта. После неудачного падения ему неслабо досталось. На ходу-то он оставался, но скрипел, пыхтел и вообще обещал пасть смертью храбрых. Однако ничего, оклемался. Правда на всякий случай пока сильно его не юзаю. Хрен знает мастеров, может напортачили где. Я ладно, а если с пассажиркой что случится? Рисковать её сохранностью не хочется.
Чувствую, как на резком повороте хрупкие руки забираются под мою куртку и цепляются покрепче в свитер. Охуен*о. Я соскучился. Столько-то не видеть её! Чтоб нормально, по-человечески. Без этого бесплатного цирка и тупых салок-догонялок, которая она устроила. Как-будто нам, бл***, по тринадцать лет.
Пизд**. Вот оно мне надо, ловить по всем углам шустрого покемона? Который и разговаривать-то отказывается! Отбивается, отмахивается, только что не отплёвывается, затыкая уши пальцами и демонстративно распевая "ля-ля-ля". Бл***. Если её главной целью было выбесить меня, то Покровская с задачей справилась блестяще. Задушил бы, не будь эта выдерга мне так нужна.
Бегает, игнорит, на сообщения отвечает на отъеб*сь, на звонки вообще через раз, до поздна пропадает где-то, пока я её караулю у придурошной берёзы. Думал, не выдержу. Несколько раз порывался выбить нахрен её чёртовы окна, так как она отказывалась их открывать, но сдержался. Да и вообще старался пореже мельтешить в чужом огороде. А то ещё опять на отца Леры ненароком нарвусь. Чего делать не очень хотелось.
Нет, в целом разговор у нас с ним прошёл мирно. Морду мне не набили, во всяком случае. Конечности тоже не доламывали, хватило отшибленного плеча. Да и вообще Андрей оказался нормальным мужиком. Мирным. Без загонов. Но думаю, это мне только на первый раз так повезло.
— Через дверь к моей дочери. В окна к Праше. Наш пострел везде поспел? — сказал он тогда, одаривая облаком табачного дыма, а я не знал, куда спрятаться от… неловкости. Куда ж без неё. Ситуация-то реально паршивая. — Смотри, не заигрывайся, Дон Жуан. А то ведь разозлюсь. И за дочь, и за Прасковью. Она мне тоже как родная.
Откровенно говоря, я в тот вечер знатно засс*л. Но держать лицо-то надо. Если огребать пизд*лей, то хотя бы с гордо поднятой головой. Ну и успокоить как бы надо. Расставив все точки над "е".
— За дочь можете не беспокоиться. На неё планов у меня нет. И никогда не было. Мы просто учимся вместе.
