― А ты уверена в этом? ― на полном серьезе спросила Ханна. ― Мне вот кажется, что это лишь попытка замещения.
― Замещения чего?
― Того, что ты не получаешь. Внимания. Эмоций. Любви. Я же знаю тебя. Как и знаю, что ты так и не оправилась от обиды за то, что отец нас бросил. И вижу, что ты что-то скрываешь. Согласна, тут есть и моя вина, ― Лорелея недоумённо нахмурилась, чувствуя как заколола разбитая бровь. ― Я должна была быть рядом и не отталкивать тебя, когда вся эта ерунда с гонками только зародилась в твоей голове. Ты не представляешь, как я жалею за то, что сказала тебе тогда. Быть может, прими я сразу ― ты была бы со мной более откровенна.
Лори решительно замотала головой, от чего всё поплыло перед глазами. Ох, не зря лёгкое сотрясение врачи ей всё же зафиксировали.
― Это не так, ― придерживаясь за висок, возразила она. ― И ты сама это знаешь. Не ищи мне оправданий. Если кто и виноват, то только я.
― Виноваты всегда обе стороны. Я просто хочу, чтобы ты поняла: неважно насколько ты якобы сильная. Любому нужно выговориться. И я всегда тебя выслушаю. И всегда буду на твоей стороне.
Лорелея это знала. Правда знала. Ханна уже неоднократно это ей доказывала. И обе они понимали, что роднее друг для друга у них никого нет. Сестринская связь ― она особенная, порой куда сильнее любой другой, вот только… Вот только в Лори опять играла чёртова гордость. Может ей и хотелось поделиться. Может она хотела рассказать Ханне о Донни и том, как сильно влипла, но…
Лорелея не привыкла жаловаться, ненавидела проявлять слабость, не желала вешать на кого-то свои ошибки и не умела просить о помощи. Папаша всегда говорил: в жизни рассчитывать можно только на себя. И, наверное, он прав. Не всегда кто-то будет рядом, чтобы помочь.
Взять хоть тот случай много лет назад, когда она едва не утонула. Рядом тогда было полно людей, однако никто не обращал внимания на тонущего ребенка. Пришлось выкарабкиваться самостоятельно. И сейчас происходило тоже самое. С одним отличием: бассейн стал глубже. Но и она выросла, так что…
― Поехали домой, ― попросила Лори, на что Ханна разочарованно вздрогнула, поджала губы, развернулась и молча ушла.
Не того ответа она ожидала. Она хотела хоть какого-то подтверждения, что услышана, а в ответ получила привычную смену темы и неопределённость. И что-то подсказывало Лорелее, что теперь одними пирожными ей не отделаться. Щепетильная тема была закрыта лишь на время. Но не забыта.
Лори поспешила за сестрой, не желая больше торчать в этом пропахшем стерильностью и лекарствами месте. Полосатая Шелби Кобра и оранжевый Ниссан обнаружились без проблем ― такие тачки не пропустишь. Ханна уже садилась в машину Оуэна, а Йен…
Лорелея не могла сдержать удивления, при виде почти дотлевшей сигареты между его пальцев.
― Ты же бросил?
― Бросил, ― Келлер сделал последнюю затяжку, бросил окурок на землю, растоптал и кивком указал на Шелби. ― Садись. Отвезу тебя домой.
Запястье всё ещё болело, но благодаря обезболивающим почти не давало о себе знать. Царапины в этом плане заживали быстрее, но в зеркало, конечно, смотреться было пока противно. Но всё это были мелочи и ерунда по сравнению с тем, что нависшее над Лори грозовое облако сгущалось и чернело.
Времени оставалось всё меньше, а от её Камаро не приходило никаких вестей. Более того, телефон ведь тоже остался тогда в тачке, и Лорелея даже не была уверена, что вернёт его. Вполне возможно, что тот выпал, когда машина кувыркалась, так что, по ходу, нужно было обзаводиться новым аппаратом. И снова находить через знакомых контакты Донни.
Она уже не раз подумывала над тем, чтобы попросить его об очередной отсрочке. Под очередной грабёжный процент, но другого варианта всё равно не предвиделось. Без машины у неё не было шанса достать деньги. Хоть связывайся с местными барыгами и продавай наркоту, честное слово.
Роджерс словно чувствовал, что Лорелея с каждым днём заводилась всё сильнее, и почти не появлялся ей на глаза. А когда появлялся ― по большей части отмалчивался. Да и Ханну за прошедшие несколько дней было сложно поймать. То работа, то якобы свидания, то ещё что-то. Пришлось брать дело в свои руки и в один из поздних вечеров выуживать гостившего у них Оуэна, не успевшего спрятаться от неё в ванной.
― Медленно бегаешь, Роджерс. Что с Камаро? ― не давая времени на раскачку и отговорки, в лоб спросила она, прижимая того к стенке.
― Не знаю, ― Оуэн с удовольствием бы попятился, но вот беда ― некуда. Напирать Лори умела как никто. ― Лорибет, не наседай. Я начинаю нервничать.
― В смысле, не знаю? Она же у вас в мастерской.
По крайней мере, именно эта информация поступила ей наутро после злополучной гонки.
Оуэн смущённо кашлянул.
― Была. А потом её забрали.
― То есть забрали? Кто?
― Эм… Йен.
― Зачем? ― не поняла она.
― Ну… Вероятно для того, чтобы ты не получила её обратно. В каком бы то ни было виде.
― Не поняла.
― Я тем более. Просто передаю, что сказали лично мне.
Лорелея хмыкнула. Получилось больше истерично и слегка даже пугающе, но ситуация позволяла. Что ещё за очередные финты устраивает Келлер? Это что за детский сад?
― Где он сейчас?
― У себя, вероятно. Он снимает дом рядом с озером.
Лори сурово прищурилась. В карих глазах только что бесенята не отплясывали.
― Адрес. Живо. И гони ключа от Ниссана… ― немой вопрос был так ожидаем. ― Что? Предлагаешь мне пешком тащиться?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
― Что за нахрен, Келлер? ― Лорелея бесцеремонно влетела в дом, потряхивая руку. Слишком сильно и долго долбила, чтобы ей открыли. Аж костяшки заныли.
― Ты о чём? ― поинтересовался Йен, нисколько не удивившись ночной гостье.
Более того, Келлер преспокойно закрыл за ней дверь, пересёк просторную гостиную и, как ни в чём не бывало, направился к кухне, расположенной тут же ― через барную стойку, играющую роль, по всей видимости, и обеденного стола. Внешне — само дружелюбие.
Зато от Лори только что пар не валил.
― Где моя машина?
― В смысле то, что от неё осталось? ― застучали вытащенным из холодильника пивом в стекле. ― У меня. На заднем дворе. Если это можно назвать задним двором.
― И что она там делает?
― Стоит, ― Лорелее протянули одну из бутылок.
