В других экспериментах искусственное длительное отлучение крысят от матери приводило к тому, что у животных, перенесших данное воздействие, во взрослом состоянии наблюдалась значительно более выраженная реактивность ГГАО в ответ на стандартный стресс, отмечалось снижение рецепторного связывания кортизола в гиппокампе, гипоталамусе и фронтальной коре мозга, увеличение концентрации мРНК, кодирующей КРГ, и повышение концентрации самого КРГ (См.: Розанов В.А. Стресс-индуцированные эпигенетические феномены // Суицидология. 2015. Т. 6. № 3 (20)).
Рис. 21. Схематическое представление прямого и косвенного воздействия стресса на процессы воспаления и нейропластичности. Прямое – стресс вызывает непосредственно немедленное высвобождение глюкокортикоидов и провоспалительных цитокинов (IL-1β, IL-6, CRP, TNF-α, INF-α). Повышение глюкокортикоидов действует на мозг, изменяя передачу сигналов от кортикотропин-релизинг гормона по гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси, и отрицательно влияет на нейрогенез и выработку нейротрофических факторов, в т. ч. BDNF. Косвенное – стресс запускает эпигенетические механизмы (метилирование, деацетилирование, miRNAs), которые могут воздействовать на те же гены, связанные с рецепторами глюкокортикоидов, цитокинами и BDNF.
Эти работы проливают свет на то, что представляет собой детская психотравма. Впрочем, также считается, что некоторые детские психотравмы, их степень тяжести не соответствуют реальным событиям. В связи с ограниченностью восприятия ребенок может реагировать на ситуацию, вплетая в нее иллюзорные образы на фоне еще формирующегося эмоционального интеллекта.
Было выявлено, что недостаточная материнская забота или болевой стресс в раннем постнатальном периоде формирует определенный порог болевой чувствительности, что связано как с реакцией ГГАО, так и с управлением дофамином. Таким образом, недостаточная степень контактов новорожденного ребенка с матерью, ощущение потери важнейшего элемента социальной поддержки, страх одиночества или страх погибнуть во враждебном окружении, будучи проявлением раннего стресса, являются причиной множества уязвимостей, повышающих риск различных патологий, психических расстройств и проблем психического здоровья.
Простыми словами – девушки и женщины, а также отцы – как можно чаще прижимайте к себе новорожденного, пусть он контактирует с вашим телом, с его теплом (лучше напрямую, без одежды). Неоднократно мы видели замечательную картину в семье нашего близкого знакомого – на голой груди папы копошится недавно родившаяся дочь. То есть не только мама, но и папа может быть оплотом надежности, защиты, тепла для ребенка. Мама, безусловно, важнее, она еще и кормит, но папу необходимо также привлекать к процессу, который позволит сделать ребенка более счастливым и здоровым.
Исследования показали связь между генами предрасположенности к некоторым психическим расстройствам (депрессии, ПТСР, антисоциальному расстройству, тревоге, суицидальности) и факторами среды стрессового характера. Также имеет значение время и период взаимодействия. Так, на примере гена транспортера серотонина 5-HTTLPR и гена FKBP5, имеющего отношение к регуляции взаимодействия кортизола с его рецептором, показано, что депрессия, суицидальные проявления и симптомы ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) возникают у взрослых носителей определенных полиморфизмов на фоне стрессового жизненного окружения лишь в том случае, если в детстве они были жертвами физического или сексуального насилия.
Важным выводом из этих работ является то, что негативные события и несчастья, перенесенные в детстве, формируют психотравму «замедленного действия», которая начинает проявлять себя значительно позже, когда человек сталкивается с потерями, разрывами отношений, конфликтами с другими людьми и т. д. Иначе говоря, полиморфизмы генов уязвимости повышают риск нарушений психического здоровья лишь незначительно, но он усиливается в разы при неблагоприятном раннем периоде становления личности, когда чувство безопасности и благополучия формируется через прикосновения и контакты родителей и ребенка.
Итак, социальное окружение на ранних стадиях развития играет важную роль, эпигенетические метки, возникающие при неблагоприятных событиях раннего детства, надолго предопределяют глобальные стратегии будущего реагирования на стресс.
Стресс как ситуация, требующая немедленного реагирования или постоянного адаптивного напряжения (хронический стресс), особенно если она приходится на определенные «чувствительные» периоды развития, становится при участии эпигенетических механизмов ведущим фактором, провоцирующим многие расстройства психики, включая депрессию, ПТСР, различные зависимости, личностные и тревожные расстройства. То есть стресс – спусковой крючок, который приводит к тому, что выстреливает болезнь, как психическая, так и физическая.
6.3. Социальный стресс
Недавно появилась область знаний, социальная геномика, изучающая, как в современном урбанизированном обществе ежедневные нагрузки и социальные ситуации влияют на экспрессию генома. Такие факторы, как проживание в мегаполисах, низкий уровень заработка и культуры, социальное неравенство, одиночество, страх перед будущим, информационный «терроризм» (по-другому не назовешь) и нестабильность, оказались связанными с различной экспрессией сотен генов в лейкоцитах. Причем усиленно активируются гены воспаления (что может иметь отношение к развитию депрессии), а гены антивирусной защиты молчат. Угрозы реальные от внешней среды, которые были у наших предков, заменились виртуальными.
Ощущение стресса, субъективное ожидание неприятностей, тревога и депрессия – это также стресс, эти психические процессы являются столь же действующими факторами в плане биологических эффектов, как и неблагоприятное событие или травма. На этом представлении базируются многие работы, касающиеся как проблем психического здоровья, так и сердечно-сосудистых заболеваний.
В статье «Эпигенетическая пандемия ментального иммунодефицита: от психической травматизации детства к кумулятивному экзистенциальному стрессу» (Экология человека. 2018. № 6. C. 39–42) П.И. Сидоров пишет: «состоявшейся особенностью современного мира является устойчивый рост распространенности всех основных психических и психосоматических расстройств. Глобальным предиктором этого тренда во многом является психическая травматизация детства и хронический экзистенциальный стресс. Они запускают транспоколенческие и кумулятивные механизмы эпигенетического развития пандемии ментального иммунодефицита… Синдром ментального иммунодефицита клинически представлен разнообразными пограничными расстройствами идентичности… То, что позавчера было классическим стрессом, а вчера хроническим психосоциальным стрессом, сегодня стало экзистенциальным стрессом – обязательным элементом тревожной картины мира и образа жизни практически любого человека». Автор приводит в пример демонстрации на улицах европейских городов после террористических актов. Тихая буржуазная благополучная Европа перестала быть местом, где можно было отдохнуть праздношатающимся туристам со всего мира. П.И. Сидоров продолжает: «…эпигенетическим примером являются еще не родившиеся дети сегодняшних мигрантов в ЕС, переживающие вместе со своими матерями комплексы беженцев, униженных и оскорбленных, теряющих самооценку и самоуважение, дети которых могут ненавидеть и презирать вчерашних благодетелей своих родителей, а внуки готовы взорвать ментально непосильно свободный мир… Пренатальный травматический опыт современных европейских мигрантов через 3–4 поколения может проявиться буквально "ментальным ядерным взрывом", уничтожающим европейскую идентичность. Романтизированные планы по ассимиляции и адаптации уже давно обнаружили свою несостоятельность. Важная эпигенетическая особенность ментального оружия современной гибридной войны состоит в том, что, образно говоря, прицеливаются в 1-м поколении, нажимают на спусковой крючок во 2-м, руины вчерашнего благополучия осматривают в 3-м, а отдаленные последствия становятся привычным образом жизни 4-го поколения».
