За два года работы шоураннером я набрал двенадцать килограммов – работать приходилось по шестнадцать часов в день, питаться фастфудом и прочей дрянью, а на спорт не оставалось ни времени, ни сил. Когда я в конце концов обратился к врачу, он сказал: «У вас ожирение первой степени. Вы знаете, что это такое?»
Я пробормотал: «Это у нас Гомер такой».
Я весил 108 килограммов, в точности как Гомер. В серии «Изображая величие» он напевает: «Весим сто восемь, но есть не бросим». Эту реплику написал я.
(А следующую написал Сэм. Мистер Бернс отвечает: «Ты самое жирное, что я видел в жизни. А я был на сафари!»)
Все лишние килограммы я с тех пор скинул. Об этом вы можете прочитать в моей следующей книге – «Диета «Симпсонов»: Никакого бега!».
«Мыс страха»: мюзикл?
Мы с Элом завершили два года работы шоураннерами серией «Мыс страха», в которой Сайдшоу Боб выходит из тюрьмы и терроризирует Барта. В основе серии лежал фильм с Де Ниро, основанный на фильме с Робертом Митчумом по роману Джона Макдональда. Если вы думаете, что все это слишком запутанно, то вскоре кто-то поставил на основе нашей серии мюзикл «Мистер Бернс: Постэлектрическая пьеса». Это история о переживших апокалипсис людях, которых объединяет только одно: все они любят серию «Симпсонов» «Мыс страха». Они воссоздают сценарий по памяти и разыгрывают его по ролям. Во втором акте мы видим, что произошло через семьдесят пять лет: их пьеса стала сложным и непонятным ритуалом вроде службы в греческой православной церкви. Мне нравится наблюдать, как «Симпсоны» проникают в массовую культуру: пародии в «Южном парке», картины Рона Инглиша. Плюс мне понравилась идея пьесы и страшно захотелось ее посмотреть.
А потом я ее посмотрел. Им как-то удалось превратить «Симпсонов» в свою полную противоположность: мрачную, претенциозную и нудную. Спектакль был настолько мрачным, претенциозным и нудным, что нью-йоркская театральная критика сразу его полюбила. После премьеры меня представили автору пьесы – как мне показалось, женщине мрачной, претенциозной и нудной.
– Вы не смотрите «Симпсонов», да? – спросил я ее.
– Да нет, не особо, – сказала она.
Единственные сцены, кажется, понравившиеся публике, были целиком содраны из нашего сценария, который они использовали, не упомянув никого из нас. Все это ежедневно меня бесило: театр был в десяти метрах от моего дома, и я каждый день мимо него проходил.
Позже мюзикл поставили в Лондоне, где критика была менее снисходительна: кто-то назвал его «тремя часами натурального ада». Господи, спасибо тебе за англичан и их превосходный вкус. Они дали нам Чаплина. И Бенни Хилла.
Что такое продюсер?
За тридцать лет в эфире «Симпсоны» обросли раздутой и коррумпированной бюрократией – как итальянский парламент. Хотите доказательств? У сериала сорок семь продюсеров.
Каждый сценарист указан в титрах как продюсер. А также кто-то из бухгалтерии. И агент по работе с актерами. Шоураннер, вкалывающий восемьдесят часов в неделю, тоже продюсер – как и один чувак, не появлявшийся в офисе пятнадцать лет. И еще один, который три года как умер. Короче, некоторые из наших продюсеров стараются, а другие – разлагаются.
Конан О'Брайен о Майке и Эле
«Эл и Майк – очень разные люди. При этом они оба очень работящие и оба не успокоятся, пока не доведут шутку до ума. Буквально задницы рвут. И не идут на компромиссы, что, вообще-то, правильно. И они не из тех, кто в одиннадцать вечера убегает в стриптизклуб; у них есть рабочая этика. Еще они консерваторы – не в политическом смысле, а по жизни. Так что в этом смысле они похожи. Эл немного интроверт, а Майк немного опереточный юморист. У него такая старорежимная подача. Его можно посадить в машину времени и отправить в Атлантик-сити 1931 года – и он там устроится комиком и будет отлично себя чувствовать».
Набивка
Иногда вы видите в «Симпсонах» сцены, диковатые даже по нашим стандартам: не то чтобы смешные в общепринятом смысле слова и не имеющие отношения к сюжету. Скорее всего, вы видите так называемую набивку. В Гарварде я научился разгонять пять страниц до курсовой работы на сто страниц, и это очень помогло, когда мы с Элом стали шоураннерами. По какой-то странной причине серии у нас всегда получались короче, чем нужно; приходилось находить способы уложиться в минимальный хронометраж канала – двадцать минут двадцать секунд.
Однажды мы смонтировали серию «Первое слово Лизы»: динамичную, забавную, трогательную историю… на полминуты короче, чем надо. Поэтому мы с Элом написали длинную диванную шутку: стена в гостиной Симпсонов раздвигалась, и зритель видел варьете с танцевальным номером. (Открывающие титры «Гриффинов» очень напоминают эту диванную шутку. Я ни на что не намекаю.) Это была отчаянная мера, но удлиненные диванные шутки с тех пор стали визитной карточкой сериала – мы делали их много раз, и зрителям они очень нравятся.
Что зрителям обычно не нравится, так это неоправданно длинные сцены в конце серии. Однажды мы разогнали серию при помощи полуминутного мультфильма «Приключения Нэда Фландерса». Приключений там особо не было:
НЭД: А ну прекратите! Пора идти в церковь.
ТОДД ФЛАНДЕРС: Сегодня мы в церковь не пойдем!
НЭД: И по какой это причине?
ТОДД: Сегодня суббота!
НЭД: Окили-докели-ду-у-у!
Через минуту после эфира мне позвонил мой отец и раздраженно спросил: «Это еще что была за хрень?» Я даже не знал, что он смотрит «Симпсонов».
В серии «Мыс страха» была знаменитая шутка, в которой Сайдшоу Боб наступает на бесконечное количество грабель. Это уже сама по себе набивка, но даже после этой сцены нам не хватало семи секунд. Эл сказал: «Давай повторим». Мы в точности повторили предыдущие семь секунд, и дурацкая шутка превратилась в классику сюрреалистического юмора.
Мультфильмы про Щекотку и Царапку – еще один пример набивок. Они короткие, смешные и не имеют никакого отношения к сюжету. Наши маленькие кровожадные спасители.
Набивка, от которой мы в последнее время почти отказались, – пранки Барта, когда он звонит Мо. Раньше они тоже были визитной карточкой «Симпсонов» и могли использоваться в любой момент серии, но их оказалось на удивление трудно писать: каждый пранк состоит из четырех отдельных шуток, каждая из которых должна быть остроумной в своей тупости.
Например:
ИМЯ: Любовь Плоцкая.
МО ПОДСТАВЛЯЕТСЯ: «Эй, где Любовь Плоцкая? Мне нужна Плоцкая Любовь!»
ПОСЕТИТЕЛИ ДОШУЧИВАЮТ: «Да по тебе заметно».
МО УГРОЖАЕТ ОТОМСТИТЬ: «Ах ты маленький засранец! Ну, найду тебя, в глотку засуну сосиску, а в задницу – стаю голодных собак!»
Но главная причина, по которой мы перестали писать пранки, – это то, что над ними никогда не смеялись на читках. Ни единого раза.
