Имя человека, которому мы обязаны изобретением первого «парового двигателя», каким бы великим ни было это открытие, точно неизвестно. Как правило, пальму первенства отдают Томасу Севери, который запатентовал свою версию атмосферного насоса в 1698 году. Реклама в мартовском номере газеты Postman 1702 года советовала приобрести «двигатели капитана Севери, поднимающие воду за счет силы огня в любых количествах и на любую высоту… всем владельцам шахт и угольных рудников, которые заполняются водой, стоит обратить внимание на то, что, оснастив шахту таким двигателем, можно беспрепятственно отводить лишнюю воду». Под «огнем» понималась печь и котел, в котором образовывался пар; пар создавал атмосферное давление, которое давило на поршень; поршень приводил в движение насос. Таким образом обеспечивалось безопасное отведение воды из шахты.
Двигатель Севери улучшил дартмутский кузнец и механик Томас Ньюкомен, который в первом десятилетии XVIII века изобрел двигатель, способный работать на существенно большей глубине. Первая паровая машина Ньюкомена была введена в эксплуатацию к 1712 году, а к моменту смерти Севери в 1715 году по стране функционировало уже семь или восемь таких машин. В последующие двадцать лет было установлено еще 20 двигателей; к концу века в шахтах по всей стране работало уже 350 установок. Успех двигателя служит доказательством как его эффективности, так и необходимости; его превзойдут лишь плоды изобретательской деятельности Джеймса Уатта.
Впрочем, технические изобретения были элегантны лишь на уровне замысла, на практике все было совершенно иначе. Шотландский писатель Сэмюэл Смайлс писал, что «работать на паровой машине Ньюкомена неудобно и, по всей видимости, тяжело, процесс сопровождается несмолкаемыми свистами, вздохами, скрипами и ударами. Когда насос опускается, слышится характерное хлюпанье, затем тяжелое уханье и громкий удар; когда он поднимается, в действие приходит поршень, раздается скрип, свист, еще один удар, а затем шум воды, хлынувшей во время подъема».
Громоздкость и сложность первых двигателей приводила современников в столь же сильное изумление, что и первый компьютер, который в 1950-х годах обескуражил весь мир. На примере компьютера хорошо видно, как самые значительные изобретения поначалу не были поняты и признаны. Благодаря паровому двигателю впервые появилась возможность преобразовывать тепловую энергию в кинетическую. Паровой двигатель заставлял тепло работать. Новое устройство вскоре полностью заменило человеческий труд и вытеснило гидравлику, а также неизбежно привело к головокружительному росту производительности фабрик и заводов. Промышленная революция была уже не за горами. Свистящий и грохочущий двигатель навсегда изменил мир.
5
Золотая проза
Король Вильгельм III издавна лелеял надежду на объединение Англии и Шотландии, руководствуясь в основном соображениями безопасности и целями военной стратегии; ему вовсе не хотелось иметь под боком врагов-якобитов, учитывая, что шотландцы веками считались приверженцами Франции. Попытки заключения династического союза уже предпринимались в прошлом, однако они ни к чему не привели. Король Яков VI Шотландский, в 1603 году ставший Яковом I Английским, объединил две короны, но, увы, не два королевства. Тем не менее был создан прецедент. Во времена республики, просуществовавшей совсем недолго, Кромвель взял Шотландию под свое крыло, однако затем союз распался.
Вскоре после восшествия на престол королевы Анны в 1702 году была создана специальная комиссия с целью разрешения этого назревшего вопроса. Поначалу обе стороны без энтузиазма восприняли предложение об унии. Лидер партии тори в палате общин Эдуард Сеймур сравнил такой союз с женитьбой на бродяге и брезгливо заметил: «Шотландия – нищенка, а кто женится на нищенке, тому в приданое достаются вши». Однако интересы государства и вопросы безопасности значили гораздо больше, чем пустячные обиды. В 1703 году шотландский парламент принял два закона – Акт о безопасности (Act of Security) и Акт о мире и войне (Act anent Peace and War), которые поставили под угрозу политический авторитет Англии. Шотландцы отказывались отдавать корону протестантской Ганноверской династии. Они еще лелеяли надежду на передачу власти шотландцам-Стюартам. Второй закон гласил, что после смерти королевы за шотландцами остается право решать, жить ли в мире с Францией и ее союзниками или вести войну. Шотландцы также оставляли за собой право вывести шотландские войска из состава армии Мальборо.
Перспектива наличия враждебно настроенного соседа на северной границе всецело занимала умы английских политиков. Вигов не требовалось убеждать в необходимости союза; их безоговорочная поддержка военной кампании, а также искренняя преданность Ганноверской династии говорили сами за себя. Тори, в свою очередь, не хотели открыто выражать недоверие королеве или правительству. Как бы то ни было, Анна предусмотрительно включила лишь одного представителя от этой партии в состав специальной комиссии. В результате переговоры проходили в атмосфере любезности, щедро сдобренной взяточничеством и другими неприкрытыми махинациями.
Заседания комиссии проходили весной и летом 1706 года в Уайтхолле, в группе зданий, получивших название Кокпит. Стороны фактически не встречались лично для обсуждения союза, предпочитая обмениваться письменными проектами и предложениями, в которые беззастенчиво вкладывались щедрые суммы с обещаниями умаслить шотландских землевладельцев. Шотландцы же надеялись получить большой кусок от так называемой компенсации – денежной суммы, которую Англия выплачивала кредиторам в счет долга, накопленного предыдущим шотландским правительством. Договор об унии вполне можно было назвать подковерной сделкой, однако многие шотландцы, участвовавшие в работе комиссии, на тот момент уже поддерживали союз с Англией.
Экономику Шотландии серьезно подорвала изнурительная и, казалось, бесконечная война с Францией. В условиях запрета экспорта в порты иностранных государств страна более чем когда-либо нуждалась в возможности свободно торговать с Англией, например крупным рогатым скотом и льном. Не было никаких сомнений в том, что с экономической точки зрения союз будет выгодным. Адам Смит – корифей шотландской экономики – позднее писал: «Уния открыла рынок Англии, а значит, дала шотландцам возможность продавать там свой высокогорный скот… Однако из всех преимуществ, которые получила Шотландия, начав торговлю с Англией, подъем цен на скот был, пожалуй, самым значимым. Он способствовал не только повышению стоимости землевладений на высокогорье, но и благоустройству равнинных земель».
В действительности Договор об унии позволил создать крупнейшую зону свободной торговли в мире и постепенно преодолеть трудности, вызвавшие упадок шотландской промышленности и сельского хозяйства. Однако многие шотландцы были не в восторге от перспективы предстоящей унии. Они не желали объединяться с более богатым и могущественным государством, опасаясь превратиться в кельтский придаток английской короны, как Корнуолл. И почему они должны забыть о династии Стюартов?
Тем не менее уже в начале мая 1707 года парламенты Англии и Шотландии утвердили Договор об унии, приняв соответствующие Акты об унии (Acts of Union). Произошло объединение двух наций и образование единого государства, которое Джонатан Свифт назвал «нашим безумным королевством с двойным дном». На деле договор создал единую верховную власть над двумя нациями и единый парламент, в котором представители Шотландии получили около полусотни мест. Вместе с тем шотландцы сохраняли свою церковь, законы, а также местное управление. Итак, в 1707 году Англия, Шотландия и Уэльс образовали королевство Великобритания.
