— Повежливей с машиной, — не выдержав, цежу я сквозь зубы.
Не отвечают. Водитель занимает место за рулем, а Ева запрыгивает назад. “Ягуар” трогается. Молчим следующие несколько минут. Я так вообще не меняю позы, но урчащий желудок напрочь отбивает всю внешнюю браваду.
— Хочу есть, — буквально требую.
— Туда и едем, — отвечает Дима, и опять молчание.
Очень скоро мы уже сидим в каком-то круглосуточном кафе, и я с аппетитом уплетаю суп, бифштекс с гарниром и салат из куриной грудки, запивая все чаем. Ева неторопливо попивает молочной коктейль, а Данилов младший сидит напротив и, покусывая ноготь большого пальца, задумчиво наблюдает за мной.
Практически не обращаю на спутников внимания. Слишком голодная. Игнорирую не только их, но и ошарашенную официантку, попытавшуюся забрать недоеденную тарелку и чуть не схлопотавшую за эту по рукам. Моя прелесть, не отдам.
Замедляюсь только когда понимаю, что обожралась. Не просто объелась, а именно обожралась и вряд ли смогу теперь встать. Откладываю вилку и с наслаждением откидываюсь на спинку стула.
Дима только этого и ждет.
— Трапеза окончена? Подобрела? Теперь пора отвечать на вопросы.
— Теперь пора спать, — поглядываю на темень за окном. На дворе давно дождливая ночь, но судя по проблескам, скоро рассвет. Это сколько ж я пролежала в морге…
Данилов младший достает из кармана мой разбитый вдребезги телефон и кладет на стол.
— Нет, сначала ты все расскажешь, а потом нужно будет доложить остальным.
Удивленно хмурюсь.
— То есть пока никто не знает?
— Пока нет, — как он особенно выделил это “пока”. — Но должны. Это же все меняет.
— Что меняет? — фыркаю. — Ничего это не меняет. Знаешь, каким образом это выставят? Что я специально все подстроила, чтобы отвести от себя подозрения.
— Ты настолько не веришь асам?
— Я никому не верю. Чем отвечают и мне. И правильно, видимо, делаю, — холодно смотрю на Диму. — Разве нет? Не меня ли водили за нос последние недели?
— Это другое.
— Нет, это называется вранье. И никак по-другому. А ты еще что-то говоришь о вере, — хватаю телефон со стола и встаю. Ох, не надо было так наедаться. — Поехали в башню. Я дико устала.
Продолжить спор не удалось. С кем переругиваться, если я уже вылетела на улицу, недовольно ежась от холодного ветра и прячась под козырьком от дождя? Не с кем, правильно. Ева с Димой вышли почти сразу и вот мы уже едем обратно к Деловому центру по пустынной в такой час дороге. Вот всегда бы так!
Заезжаем на подземную парковку, тормозим.
— Ева, выйди, пожалуйста, — просит Дима, разблокировав дверцы только со стороны задних сидений. Та послушно выползает, быстро переглянувшись со мной, но далеко не уходит. Останавливается возле соседней припаркованной машины и ждет. Мой суровый надзиратель.
— Итак, сейчас будет чистосердечное признание? — снова скрещиваю руки на груди. Точно защищающийся жест, психиатры дело говорят.
— Да, я знал кто ты… Если ты об этом. Извиняться не собираюсь, уж не обессудь. Ты была под подозрением, а нам нужно было присмотреться поближе. Все же ты оказалась на нашей территории.
Нашей. Нам. Ясно же о ком речь, да? Чертовы братья.
— Я живу в Питере не первый год.
— Знаю. Но ситуация поменялась после кражи копья.
Хмыкаю.
— И что же? Наша встреча на гала-приеме неслучайна?
— Чистое везение. Хотя за последние пару лет мы неоднократно с тобой сталкивались на улице и один раз в Зингере, но кое-кто не обращал на меня внимания. А тут такая возможность… Может, судьба?
— Точно нет. Удачное стечение обстоятельств, — принципиально не смотрю в его сторону. — Мы закончили? Открой дверь.
Только вот Дима не торопился меня выпускать.
— Знал, не знал… какая разница? Это ведь ничего не меняет. Наоборот, теперь все проще. Не придется друг другу лгать.
— Ага. Теперь закончили?
Усталый вдох и щелчок автоматических заглушек.
— Доброй ночи. И будь добра, старайся лишний раз не светиться. Не совсем понимаю, зачем была утроена сегодняшняя авария, но это явно неспроста. В следующий раз ты можешь оказаться не в морге. Кто знает, что у него на уме.
Молодец. Озвучил мои собственные мысли. До меня уже тоже дошел весь ужас произошедшего. Это счастье, что чертов “тайный друг” сегодня лишь поздоровался. От мысли, что он был рядом, когда я лежала и умирала на асфальте абсолютно беспомощная, становилось дурно… Или даже еще хуже, я могла бы очнуться наедине с этим психом…
— Спокойной ночи, — бросаю я и выхожу из машины.
Ева облегченно отвлекается от царапания ногтем полировки чьего-то черного Лексуса и идет следом за мной к лифту. За секунду до того, как закрываются стальные дверцы, вижу выезжающий с парковки “Ягуар”.
Едем в тишине, лифт не останавливается на соседних этажах. Все нормальные люди… нет, не люди, простите, все нормальные бессмертные существа, спят в такое время.
— Если что, я переживала, — глядя в потолок и ни к кому конкретно не обращаясь, заявляет Ева. — И скажи спасибо. Ты, конечно, любительница не отвечать на звонки, но перестраховаться и мчаться на твои поиски — моя затея.
Улыбаюсь.
— Спасибо. Благодаря тебе меня не распотрошили. Снова.
— Всегда пожалуйста.
— Катар у тебя? — кивок на рюкзак за спиной. — Хорошо.
Ева задумчиво поджимает губы.
— Есть еще что-то, что мне нужно знать?
— Не думаю, что будет смысл, но стоит проверить ближайшие к месту аварии камеры. Может, внедорожник где-нибудь засветился. Или опросить прохожих, вдруг кто видел лицо водителя. Надоело играть в прятки, пора разоблачить эту гадину.
— Попробую что-нибудь сделать. Только вот… мне кажется, асы и так знают, кто это. Но мне точно не скажут. Понятное дело.
— А уж мне тем более. Хотя… Дима ведь, получается, тоже в курсе?
