– Великолепно, – сказал он, положил пульт на одну ладонь, другой хватил по нему так, что выскочили батарейки, и обернулся к Зельде: – Адрес.
– Что? – удивилась Зельда.
– Адрес твоего ухажера! – заорал он и попытался выбить у нее из рук бутылку воды, но вместо бутылки попал запястьем по телевизору, отчего тот с грохотом полетел на пол.
Так, полуголый, он сбежал к автомобилю, объяснил раскрывшему рот водителю, как ехать к спекулянту, и приказал поторапливаться. Дважды по дороге он требовал остановиться и всматривался в чердачные окна домов, откуда наемники могли стрелять по автобусу. Дом самого подлеца стоял в глухом тупике. Квартира была на втором этаже. Дверь открыла скуластая сердитая девочка лет десяти, с тугими, торчавшими из-за ушей косичками. Она даже не посмотрела на Андрея, сказала что-то, как бы отвечая на звуки ругани, доносившиеся из тесного, загроможденного коробками коридора, и ушла. Пройдя через коридор, Андрей встал на пороге задымленной комнатки. Тут были спекулянт и тучная женщина с нездоровым лицом, курившая сигарету.
Завидев Андрея, женщина стряхнула пепел в тарелку:
– Вы поглядите, господин хороший, – вместо того чтоб заботиться о больной матери и сестре, подлец бежит к гетере и забрасывает ее подарками… Да она плюнет на тебя, как только глубже увидит твои карманы! – объявила женщина спекулянту и, затянувшись, добавила несколько слов на неизвестном языке.
Спекулянт встрепенулся:
– Не знаете, так чего ж…
– Ох! – Женщина сбила пепел на стол. – Ты много знаешь… Оберет она тебя со своим бандитом и прирежет под мостом.
– Да что вы такое несете? – вскричал спекулянт.
«Бандит – стало быть, про меня», – подумал Андрей, вошел в комнату и замер, вытаращившись на телевизор – точь-в-точь такой аппарат стоял у Зельды. Нового этого совпадения нельзя было просто так оставлять. Он двинулся к телевизору, но тут перед ним возникло усатое лицо матери спекулянта, сказавшей что-то про деньги. В одно мгновение в комнате стало тесно и шумно. Кто-то орал, обещая вывести кого-то на чистую воду. Сгущенной струей в воздухе разливался вопль женщины, из-за двери ей вторил детский визг. Невероятных усилий стоило Андрею пробраться в угол комнаты. Тут, за телевизором, лежала крышка люка с маховиком. Присев, он поднял ее. Под люком маслянисто мерцала вода. В воде тонула ржавая лестница. Он искал злоумышленников, а все оказывалось много страшней и проще – получалось, задумано это было, еще когда на месте города простиралось допотопное море, и с тех пор эти чудовищные устройства ждали своего часа, и позавчера стали распрямляться их ржавые пружины, и они стреляли по автобусу, и остановить их можно лишь одним способом… – каким именно, Андрей не успел понять. Подсвеченная фосфорическим блеском вода вдруг оказалась у самых его глаз и хлынула в них.
* * *
Утром, очнувшись в своей неразобранной постели, он чувствовал себя не только разбитым, но еще и не протрезвевшим. Как натертое наждаком, горело лицо. Сквозь голову, от уха к уху, как будто двигался поток лавы. Встав, он подумал, что держит что-то в правой руке, но то была ноющая боль в ушибленном запястье. В локтевом сгибе оказался наклеен пластырь. Сорвав его, Андрей увидел крапины от уколов в вену. В ванной он споткнулся и еще пребольно ушибся локтем. Так, превозмогая боль и дурноту, он сидел на краю ванны, прикладываясь лбом – поочередно, пока не нагревались – к холодным плиткам кафеля на стене. Прохладный душ несколько освежил его. Он даже смог побриться. Потом он хотел снова лечь, но явился посыльный с приказом – господин первый советник требовал его к себе.
В генеральском кабинете стоял запах застарелого табачного дыма, стол освещала забытая с ночи лампа, на оттоманке, втиснутой между высоких, под потолок, книжных стеллажей, лежало байковое одеяло с плоской подушкой. Советник сказал Андрею сесть и просил подождать, пока он что-то дописывал за столом. Поглядев на мешки под его глазами, Андрей подумал, что тот еще не ложился. После смерти сына этой весной, поговаривали, старик лишился сна.
Покончив с письмом, советник снял очки с увеличительными стеклами, потер переносицу и как бы через силу, неожиданным тоном извинения, попросил доложить, что было нового по «инциденту 7». Андрей, удивляясь сразу нескольким вещам – тому, что старик еще не в курсе, тому, что официально никто не поручал ему, Андрею, курировать это дело и что гораздо проще было бы сделать запрос на Факультет, – стал рассказывать все, что знал. Советник поглядывал на часы, то и дело подносил ко рту кулак, борясь с зевотой, но не останавливал и не торопил его. Закончив рассказ, Андрей увидел, что советник смотрит на его распухшее запястье, и потянул рукав книзу.
– Это – все? – уточнил советник.
Андрей хотел встать, но, вспомнив об отчете, облился холодным потом – он не знал, где бросил папку.
– Все, господин генерал.
Оставшись сидеть на месте, он ждал, что советник потребует и папку, но тот только взял из ящика лист бумаги и положил его на стол. Это была копия высочайшего распоряжения о присвоении Андрею звания майора. «…для приведения в соответствие с положением куратора по делу государственной важности…» – значилось среди прочего на листе.
– Польщен, – сказал Андрей. – Но в таком случае как тогда… – Он растерянно поднялся. – Впрочем… Виноват, господин генерал.
Советник надел очки и убрал лист. Аудиенция была окончена. Выйдя из дома, Андрей брел по аллее, не соображая, куда идет. Шум в голове понемногу утихал, боль стекала куда-то к шее, оставляя свинцовую тяжесть, и вместе с голодом в нем просыпалась память о ночном похождении.
* * *
Зельда была дома.
Андрей встал незамеченным на пороге и смотрел на нее, прикидывая, какого приема следует ждать после вчерашнего. Зельда в старом халате с перетертым поясом отрешенно посвистывала, затирая губкой что-то в простенке между прихожей и гостиной. Она ошалело вскинула губку, когда он шагнул к ней и крепко обнял. Губка оказалась почти между их лиц, Андрей чувствовал, что его рубашка намокает от воды, но еще сильней прижал девушку к себе и поцеловал в раскрытый от немого крика рот. Зельда все-таки закричала, но уже не от испуга, а от того, что не могла вздохнуть, так крепко было его объятье.
– Псих!
Андрей отпустил ее, но, как только она отставила губку, снова привлек к себе. «Прости, – зашептал он ей на ухо. – Я пьяная свинья».
– Телевизор разбил, – пожаловалась Зельда. – Ковер в соусе. Смотри.
– Прости, прости… – говорил он, не слушая и целуя ее в шею.
В прихожей раздался звонок в дверь.
Андрей отстранил Зельду.
– Я открою.
Она посмотрела на свой дырявый халат.
– Если домовладелец, не пускай.
– Хорошо.
За порогом стояла худенькая девочка – он сразу узнал ее по тугой косичке с синим бантом и сердитому скуластому лицу. Девочка тоже признала его и, вскрикнув, попятилась от двери.
