– Почему они не пригласили первую модель?
– Не знаю, – пожал плечами Веселов. – Наверное, она отказалась. А может, в другой город переехала. Я про первую модель ничего не знаю. Вторую они не смогли найти, но тему с развратными пионерками просекли и рынок сбыта для себя открыли. В самый разгар нового бизнеса Паша чуть не убил Каретину вазой и стал ее врагом. Без Паши картинный бизнес встал, но он же не один такой на свете! Если поискать, то всегда замену можно найти.
– Сергей, откуда ты эту историю знаешь?
– Волков рассказал. После того, как он поймал Луизу с Осмоловским, впал в депрессию. Я решил ему помочь и говорю: «Глаза раскрой! Каретина с мужиками чуть ли не с седьмого класса спит, а ты в ней ангела увидел!» Тут-то Паша и рассказал, как Луиза отказалась позировать для новой картины. Дурачок, что говорить! Он думает, что если она отказалась у мужика на коленях сидеть, то и в кровать с ним лечь откажется. Одно дело – себя на холсте навсегда голой запечатлеть, и совсем другое – без свидетелей денежному заказчику отдаться.
– Зачем Каретиной новая студия?
– Она с Осмоловским рассорилась, решила отпочковаться от него и наладить свой бизнес. Тема-то появилась прибыльная, знай себе малюй картины да деньги в кучу сгребай.
– Как ты думаешь, из-за чего они поссорились? Луиза и Осмоловский столько лет вместе, и вдруг она решает расстаться с ним. Что они не поделили?
– Деньги, что же еще! Из-за чего люди ссорятся? Из-за денег, конечно же. Луизе с «пионерки» досталось немало. Картину с фламинго видели? Это она на гонорар с обнаженной школьницы шиканула.
– Мне сказали, что картину с фламинго Луизе нарисовали почти даром.
– Я думаю, что в качестве вознаграждения Каретина подарила мастеру себя. Они же сутками в студии пропадали, а там диван есть. Поработали – отдохнули. И ему, и ей будет что вспомнить.
– Давай вернемся к новой студии, – предложил я.
– Луиза – не художница, но у нее развито чувство композиции, она мгновенно понимает, что заказчику нужно. Появился спрос на голых пионерок в эротических позах, почему бы его не удовлетворить? Для картины, на которой все будет понятно, не нужен художник уровня Паши Волкова, и Осмоловский не нужен. Мастер средней руки под руководством Каретиной запросто воплотит желание заказчика в жизнь. Ну и что, что картина будет выглядеть как неживая? Она и стоить будет дешевле. К тому же пионерку на картинах можно будет комбинировать: тело нарисовать с Кутиковой, а лицо и голову с какой-нибудь начинающей художницы, которая о конечном заказе даже знать не будет. Для того чтобы поставить производство картин на поток, Луизе нужны были художник-портретист и художник, который специализируется на обнаженной натуре. А еще лучше – один человек, универсал, который бы всю работу выполнил. В качестве моделей подошли бы девчонки из студии: кто-то – для обнаженной натуры, кто-то – для невинного личика. Осмоловский в новый бизнес не вписывался. Какой смысл ему большую часть вознаграждения отдавать, когда можно все себе оставить?
– Черт возьми, за столом вы же не о голых пионерках говорили! – подал голос Иван. – Как вам Луиза объяснила…
– Погоди! – перебил я коллегу. – Кто из вас знал истинную цель создания новой студии?
– Никто. Луиза напрямую о своих планах не говорила. Я о них догадался только после разговора с Волковым и решил проверить, правильно ли я Пашу понял или он со злости на Луизу наговаривает. Как-то раз, в самом начале сентября, я и Каретина остались вдвоем в классе после занятий, и я спросил ее: «Как ты думаешь, с меня можно голого пионера нарисовать?» Она оценивающе осмотрела меня, засмеялась и говорит: «С тебя можно только голого пэтэушника с гаечным ключом нарисовать». Но в тот момент, когда она меня рассматривала, я понял, что Луиза ухватилась за мысль и уже стала составлять композицию: обнаженные пионер и пионерка, он с горном, она пионерский салют отдает. Для частной коллекции особого качества не потребуется. У любого заказчика гости остолбенеют, когда такую откровенную эротику увидят. К тому же можно заказать и себя изобразить на картине, тогда гости вовсе в осадок выпадут. Луиза была умная девушка, она видела перспективу, но для развития бизнеса ей были нужны помощники, модели и художники. Без новой студии она бы не развернулась.
– Ну, что же, пока твой рассказ меня удовлетворяет. Теперь поговорим о неприятном – о краже.
– После Чистяковой в спальню зашли мы. То, се… Вдруг Танька вырвалась и говорит: «Подожди, успеем!» Я не успел опомниться, как она тумбочку открыла и достала коробочку. В ней – деньги. Танька забрала их и говорит:
«Мне на юбку-варенку не хватает».
Я пальцем у виска покрутил:
«Таня, ты дура, что ли? На нас же подумают. Скандал будет».
Она отвечает:
«Это ты дурак! Как Луиза узнает, кто у нее деньги спер? Она же со всеми ссориться не будет, промолчит. Да и денег тут курам на смех! Она из-за такой мелочовки шум поднимать не станет».
– Деньги она мне отдала, а об остальном вы знаете, – закончил Веселов.
– Сколько было денег? – спросил я.
– Мне потом, после милиции, Лапшина две купюры по двадцать пять рублей отдала, а сколько себе оставила, я не знаю. Но в пачке было два полтинника, и десятки были. Луиза, наверное, эти деньги на мелкие расходы держала.
– Лапшина до 7 ноября знала, где Каретина хранит деньги?
– По-моему, нет. Она из любопытства в тумбочку заглянула, а там – пачка денет. Почему бы не забрать? На нас бы Луиза не подумала, мы же в одной группе учимся. Долженко или брат Чистяковой на роль воров больше подходили. Особенно Долженко. Он из себя какого-то приблатненного строит, пусть бы она с ним разбиралась, а мы бы в стороне остались.
– Серьги с бриллиантами куда делись?
– Клянусь, я их не видел!
Веселов прижал руки к груди, хотел встать с места, но я жестом усадил его.
– Про серьги пока тему закроем, – после секундного размышления сказал я. – Теперь о главном. Я могу помочь тебе выпутаться из этой истории, а могу усадить по полной программе. Все зависит от тебя.
– Я все сделаю! – вскочил Веселов. – Как скажете, так и поступлю. Какие надо показания дам. Я за Лапшину в тюрьму не собираюсь. Ее идея была деньги украсть, пусть она и отвечает.
Я быстро заполнил протокол допроса Веселова, но число и время допроса проставлять не стал.
– Значит, так, – сказал я, покончив с формальностями. – Когда дело коснется кражи, я научу тебя, какие надо будет дать показания, чтобы ты стал свидетелем по делу, а не обвиняемым. А пока запомни: если ты хоть одному человеку на свете расскажешь о нашем разговоре, то я снимаю с себя обязательства и приложу все усилия, чтобы ты в ближайшие годы ходил в серой робе с биркой на груди. Ты понял меня? Если Лапшина узнает о заключении дактилоскопической экспертизы, это будет означать для тебя обвинительный приговор в суде.
