– Отлично! Завтра до обеда сдай все дела в Заводском РОВД и приезжай в управление. Часика в два я представлю тебя руководству и покажу новое место работы. О рапорте на перевод даже не думай. Начальник областного следствия подпишет его без разговоров. – Самойлов снял трубку телефона, набрал номер. – Воронов, забирай гостя, отвези домой. Приготовь для Андрея второй комплект ключей от кабинета. С завтрашнего дня вы будете работать вместе.
7
Дома Лаптев прямо на пороге обнял жену и задыхающимся от волнения голосом прошептал:
– Лиза, мы прорвались! Самойлов берет меня к себе на работу. Ты представляешь, уже завтра я выхожу на новое место службы!
– Подожди, Андрюша, успокойся! Объясни толком, кто такой Самойлов и что он тебе предложил.
– Роман Георгиевич Самойлов – начальник следственного отдела городского управления. Он предложил мне должность старшего следователя. Работа, конечно же, не сахар, но это конец моей опалы, Лиза. Я снова в деле!
– В уголовный розыск тебя из-за ноги не берут? Ну и слава богу! Я, честно говоря, боялась, что твои бывшие начальники одумаются и вернут тебя в ОУР. Как вспомню, ночь-полночь, а ты вскочил и на работу. Сутками тебя иногда не видела. У следователей работа спокойнее?
– Там свои сложности. Сроки, законность. Но с розыском, конечно же, не сравнить. Работа следователя кабинетная. Самойлов прав, следователь с пистолетом только в кино бегает.
– Андрей, давай поужинаем, и ты мне все по порядку расскажешь.
– Лиза, у меня в организме от таких новостей функция приема пищи отключилась на время. У нас есть что-нибудь выпить? Я бы сейчас стакан водки одним глотком махнул. Подумать только, еще утром был на фиг никому не нужен, а теперь!..
Лиза не стала спорить с возбужденным мужем, достала из холодильника бутылку «Пшеничной», соорудила закуску на скорую руку.
– Андрей, твой перевод не сорвется? – осторожно спросила она. – Вдруг кадровики откажутся назначать тебя на новую должность? У следователей ведь наверняка есть свои ограничения по состоянию здоровья.
– Никто Самойлову возражать не станет. Он нынче в великом фаворе. Что говорить, личный друг президента Бориса Николаевича Ельцина!
– Да ты что?! – поразилась супруга. – Ты это серьезно?
– Шучу, конечно. Но спорить с Самойловым из-за меня никто не станет. После августовского путча он неприкосновенен и у себя в следствии может творить все, что захочет. Самойлову несказанно повезло. Он очутился в нужном месте в нужное время, принял правильное решение, а потом уже сама судьба пошла ему навстречу.
Андрей распечатал бутылку, налил рюмку водки, залпом выпил, поморщился, закусил.
Лиза дождалась, пока муж немного успокоится, и только тогда продолжила расспросы:
– Теперь толком расскажи, почему ты так уверен в Самойлове? Ты его давно знаешь?
– Никогда с ним не сталкивался. Если когда-то раньше мы с ним и пересекались по работе, то я его, честно говоря, не помню. Он же в городское УВД из провинции в прошлом году перевелся.
– А тебя он откуда знает?
Лиза обрадовалась новому назначению Андрея не меньше мужа, но ей хотелось убедиться в том, что завтра ничего не изменится, все пойдет по плану, ее супруг вернется домой победителем, а не офицером милиции без должности и перспектив.
– Обо мне справки навести проще простого.
Лаптев потянулся к бутылке, но супруга пресекла эту попытку и заявила:
– Погоди, успеешь выпить. Рассказывай про Самойлова.
– Хочешь – слушай! После августовского путча Ельцин запретил КПСС и велел опечатать все здания, принадлежащие партии. У нас в областном УВД связываться с таким неблагодарным заданием никто не хотел. Вспомни прошлый год. Шайка Янаева разгромлена, но кто его знает, надолго ли. Представь, на смену нерешительному министру обороны Язову придут новые генералы, которые арестуют Ельцина, вернут власть коммунистам и начнут выявлять всех, кто покушался на партийное имущество. Короче, из областного УВД задание спустили в городское управление. Там прикинули и решили так. Чтобы никому зря не подставляться, пусть обком КПСС опечатывает ответственный от руководства УВД. В этот день дежурил Самойлов, только что назначенный начальником следственного отдела. Он спорить ни с кем не стал и поехал на площадь Советов. Теперь вспомни, как выглядит бывший обком партии. Это огромное пятиэтажное здание, построенное в виде квадрата с большим внутренним двором. Кроме парадного входа, там есть еще три или четыре рабочих подъезда и два подземных хода. Один ведет из обкома в Управление КГБ, а второй – то ли на набережную, то ли в подвал одного из домов у реки. Как такую махину опечатать? Что вообще собой представляет этот процесс? В кино милиционеры наклеивают на двери опечатываемой квартиры полоски бумаги или ставят пластилиновую печать. Я лично за все время работы в милиции не видел ни одной такой вот двери. Когда-то, в сталинские времена, печать на дверях наводила на обывателей ужас, а нынче ее обязательно сорвут. Просто так, из хулиганских побуждений сдернут. Словом, как опечатывать обком, не знал никто, даже сам Самойлов. Он приехал туда и обнаружил в фойе здания действующий милицейский пост. Охранники пояснили Самойлову, что покинуть здание они не могут. Вдруг пожар или воры заберутся, кто тогда за утерю или порчу государственного имущества отвечать будет? Роман Георгиевич сориентировался на месте и принял соломоново решение, которое устроило всех. Он опечатал парадный вход полосками бумаги, а охранников оставил внутри. К слову сказать, смену они ждали трое суток. Представь, четыре сержанта в огромном здании день за днем ждут, когда в Москве решат, что же теперь делать с арестованным имуществом КПСС. Но речь не о них. Итак, Самойлов. Торжественный процесс опечатывания обкома запрещенной коммунистической партии проходил в присутствии корреспондентов областного телевидения и двух местных газет. Остальные СМИ это шоу игнорировали. В стране и в городе в эти дни других событий хватало.
Андрей посмотрел на бутылку, прикинул, что завтра до обеда он ни с кем, кроме хозяйственных работников Заводского РОВД, общаться не будет, и плеснул себе еще водки в рюмку.
– Не отвлекайся! – велела ему супруга.
– Итак, начало событий тебе известно. Прошло немного времени, и в дело вступил его величество случай. Корреспондент некой центральной газеты передал в редакцию репортаж об аресте имущества КПСС. Он и рад был бы другую заметку написать, но у нас в области событий, связанных с подавлением путча, не было, вот и пришлось высасывать новости из пальца. В суматохе заметка не была отредактирована, и по тексту получилось буквально следующее: «По приказу президента Ельцина подполковник милиции Самойлов Р. Г. опечатал обком КПСС». Суть понятна? Для областного начальства эта заметка была как гром среди ясного неба. Они вызвали Самойлова и говорят: «Когда это тебе Ельцин приказал обком опечатать?» Тот развел руками: «Заметку-то не я писал!» Но не зря говорится, что написано пером, то не вырубишь топором. Наш народ привык верить газетам, тем более центральным. Написали, что Ельцин лично поручил Самойлову опечатать обком, значит, так оно и было. Не будут же областные власти опровержение писать! Все дело закончилось бы пшиком, но тут приходит из МВД распоряжение представить в администрацию президента список лиц, отличившихся при защите демократии во время августовского путча. Кто в нашей области оказался главным борцом с путчистами? Самойлов. Остальные-то сидели сложа руки, ждали неизвестно чего, а он, бравый подполковник, в сложной обстановке не растерялся и лишил партократов места работы. Кадровики областного УВД составили список. Первым в нем был Роман Георгиевич. Ему и достались все почести. От министра внутренних дел – медаль «За охрану общественного порядка», от президента – благодарность, от директора коммерческого банка «Альфа-Восток» – денежная премия в размере пятидесяти тысяч рублей. Как сейчас помню, у меня в то время зарплата была рублей триста, а Самойлову разом наличными в кассе полста тысяч выдали. Недурно за две приклеенные бумажки? Сейчас Роман Георгиевич – фигура знаковая. Представь, герой борьбы за демократию, чуть ли не личный друг Ельцина. Кто ему слово против скажет?
