— Так он из-за этого хотел тебя дружкам отдать? — медленно уточняет Дягилев. Если ответ будет положительный — нужно бы оторвать сопляку Марго гениталии и заставить их сожрать. Хотя это в любом случае надо сделать.
— Ага, — Соня тихонько всхлипывает и тыкается носом в плечо Вадима. — Так что девственница я была бракованная, и если ты из-за этого…
Вадим зажимает её рот ладонью. В этом мире и так происходит слишком много чуши, не стоит договаривать еще и эту.
— Еще раз повторишь этот бред — и в следующий раз вместо пробки в твою сладкую попку я запихну вибратор, — ровно произносит Дягилев, глядя в Сонины голубые глаза. — Ты не была бракованная, ты была для меня. А не для него. Поэтому у него и не вышло. Ты поняла?
Соня кивает, глядя на Вадима вытаращенными глазами. Кажется, фразочка вышла более эффектная, чем ему казалось.
Занятно.
Он вообще-то не настаивал на том, чтобы Соня делилась этим откровением, но… Но она его выдала. Честно. Хотя явно переживала, что это испортит отношение Вадима к ней.
Дурочка ушастая. И честная. Хорошо, что честная, не будет хранить идиотских тайн.
В душе Вадима не перещелкнуло вообще нигде. Девочка досталась ему девственницей, что бы она там ни считала. То, в чем она сейчас созналась, добавляло происходящему даже чуточку больше символизма.
И все-таки щенка Баринова нужно наказать. Это, разумеется, грозит конфликтом с его матерью, но с Марго у Вадима сроду толком почти ничего не срасталось. Было бы за что цепляться.
— Тебя потеряют, — произносить это не охота. И думать. Но она пока не может сломать всю свою жизнь в угоду Дягилеву. Хорошо бы, если б так получилось однажды. Но её право — оставить для себя хоть какие-то границы.
— Еще чуть-чуть, — умоляюще хнычет Соня и ластится к Вадиму. Нежная какая зайка. Вот зря она это делает, на самом деле. Ведь не так и просто на неё сейчас не наваливаться и не затевать новый акт этого спектакля. Игрушек в запасе у Вадима не было, зато были руки и ремень, на первое время хватило бы и их. Но все-таки зайку следовало пожалеть и отпустить домой.
— Откуда ты вообще взялась на мою голову? — Вадим смеется и прижимает девушку к себе так крепко, как только возможно.
— С балкона, хозяин, разве ты не помнишь? — лукаво мурлычет эта нахальная девица. И глазищи так и блестят, так и блестят. Кто-то очень хочет нарваться на еще одну трепку? Ох, все-таки хочет чья-то пятая точка, чтобы её нарумянили. Ну ничего, все еще будет. Но ввести в Тему надо будет по-нормальному. Её инстинктивное следование роли — это хорошо. Но осознанности не хватает.
— Если бы я знал заранее, что получу такой подарочек, вышел бы тебя ловить, — ухмыляется Вадим. А затем поднимается с кровати. Соня огорченно хнычет, и это на самом деле жуткое вероломство с её стороны. Он бы тоже сейчас остался и продолжил. А потом сожрал что-нибудь и продолжил снова. Но они ж так из гостиницы неделю могут не выйти.
— Вставай, ушастая, — мягко торопит девушку Вадим. — А то в следующий раз будешь бегать по папиному двору и под конвоем. И придется мне рыть к своей сладкой зайке подземный ход.
— Моя комната на втором этаже, — явно для того, чтобы выкроить себе еще секунду, возражает Соня.
— Тем более, вставай, — Вадим запускает в девушку её же водолазкой.
Соня красноречиво вздыхает и медленно и осторожно начинает сползать с кровати. Когда садится — сдавлено ойкает. Видимо, “последний бастион”, павший сегодня, дает о себе знать. По губам Вадима ползет улыбка.
Сборы происходят в тишине. Дорога проходит в поцелуях.
Большего Дягилев себе не позволяет. Не сегодня. И не при водителе.
Останавливаются за два дома от дома Афанасьевых, и Вадим тянет Соню к себе на колени, стискивает свою девочку в своих руках.
— Я буду очень-очень голоден без тебя, ушастая моя, — шепчет он Соне, и она крепче прижимается к его ладони.
— Мы еще увидимся? — с тихой печалью спрашивает глупышка, неохотно сползая с колен Вадима.
— Даже не сомневайся, — улыбается Вадим. — Очень скоро увидимся, обещаю.
Она улыбнулась и выскочила из машины, припуская в сторону своего дома и имитируя все-таки “пробежку”.
Обычно Вадим Дягилев всегда следовал своему слову. И никто не мог его упрекнуть в обратном.
Но в этот раз следовать обещанию у него не получится. Потому, что он ошибся.
28. Тысяча путей заблуждения
— Как дела в университете, Соня? — ровно спрашивает папа, вырывая меня из моих пространных девочковых мыслей. Не скажу конкретно, о чем я думала, там было сумбурно и очень много о Вадиме. И о вчерашней моей "пробежке".
Папа выписался утром. На амбулаторное лечение, но я точно знаю, что когда я вернулась с пар — он уже кого-то натягивал из поставщиков. По телефону. Лежа в кресле в гостинной и вытянув ноги на какую-то банкетку. Эльза при этом массировала ему ноги. В общем, папа был на полном расслабоне. Но при этом все равно кого-то натягивал. Впрочем, ожидала ли я чего-то еще от своего отца? По-моему, он нормально расслабиться без того, чтобы кого-то не натянуть, не может.
— Нормально, в среду зачет по гражданскому праву, — нейтрально откликаюсь я.
Натянутость дрожит в воздухе. Интересно, я одна ощущаю этот разговор как слепые шаги по минному полю. Вроде, мы с папой делаем шаги навстречу друг другу, а все равно такое ощущение, что где-то что-то, но вот-вот рванет.
Но папа пытается. Это сложно не оценить.
Во многом, потому что я все еще злюсь. Нет, у нас с папой договор, мы “закрыли конфликт”, но черт возьми, как же непросто взять и вытереть всю ту восхитительную ситуацию из памяти. Нам бы поговорить, но тут даже не “религия не позволяет”. Просто нет смысла. Это будет еще один скандал, не дай бог — еще один папин приступ.
— Ты готова к зачету? — тихо спрашивает Эльза.
Да, она теперь ужинает вместе со мной и отцом. И живет тоже. В одном доме с нами. Я её до этого вообще не видела, а сейчас папа будто решил, что ну раз уж я с Эльзой познакомилась, то пусть теперь она с нами будет везде. Спасибо, что мне не нужно звать её мамой.
Я поднимаю глаза, красноречиво гляжу на отцовскую любовницу, а потом снова обращаю взгляд к тарелке. Да, суфле с брокколи поинтереснее будет чем Лизавета Валерьевна.
— Я всегда готова к зачетам, — вот тут отвечаю со всей максимальной ядовитостью.
Нет, в отрыве от всего, я понимаю — Эльза, наверное, нормальная тетка. В профиль. Папу она устраивает. Его право, в конце концов. У него же есть право на личную жизнь.
Но Эльза спала с Вадимом. Вставала на колени перед ним. Только за это я хочу её отравить или хотя бы оттаскать за волосы.
И я все еще помню, как это место за столом, по правую руку от папы, занимала моя мать.
