Он замолчал, снова посмотрел на рисунок и тихо выругался.
– Надеюсь, это не второй парень… На твоем рисунке…
– Нельзя исключать такую вероятность, – заметил Влад.
– Тогда пора бы уже поговорить с парнем и заставить его отвечать. Этим и займусь.
Влад улыбнулся и слегка склонил голову набок.
– Нет, – отрезал Соболев, заметив это движение.
Влад приподнял брови, отчего его лицо стало выглядеть не то удивленным, не то обиженным. Не то все сразу.
– Нет, даже не думай об этом! Ты не можешь присутствовать при допросе.
– Я его только послушаю из соседней комнаты. Как в прошлый раз.
– Нет, я сказал. В прошлый раз ты хотя бы был реальным свидетелем, теперь ты вообще ни при чем!
– А как же рисунок? – возмутился Влад. – Это же аргумент при разговоре с парнем, разве нет?
– Рисунок – такой себе аргумент… Вот была бы это фотография или свидетельство очевидца, тогда другое дело. А нарисовать можно все, что угодно.
– Сказать можно тоже все, что угодно, – заметила Юля неожиданно дерзко. – Это я про свидетельство очевидца.
Соболев снова недовольно покосился на нее, но промолчал, поскольку в общем-то она была права.
Влад немного помолчал, но потом неожиданно кивнул, словно смирился с решением Соболева. Уже совсем другим тоном – спокойным и деловым – он заметил:
– Валентин Евгеньевич психотерапевт, возможно, он сможет тебе помочь. Во всяком случае, может понаблюдать за допросом и сказать, действительно парень не в себе или прикидывается.
Соболев повернулся к Шмелеву, смерив его недоверчивым взглядом.
– Вы правда психотерапевт?
– Да, могу вам скинуть сканы моих документов, – с готовностью заверил тот. – И я с удовольствием помогу полиции.
– С удовольствием? – хмыкнул Соболев. – Может быть, еще и безвозмездно, то есть – даром?
– Должен признаться, меня уже интригует эта история, – заявил Шмелев. – Поэтому я готов потратить на нее немного своего времени на общественных началах.
– Ладно, принято, вы идете со мной, – согласился Соболев и повернулся к Владу: – А вы с подружкой идете домой. Я ясно выражаюсь?
– Яснее некуда, – непривычно покорно улыбнулся Влад.
– И рисунок я себе оставлю.
– Не вопрос, дарю.
Соболев снова недоверчиво сощурился, посмотрел на Шмелева, потом на Юлю, вернулся взглядом к Владу. Внезапная сговорчивость последнего ему не нравилась. Вероятно, он ожидает потом выпытать подробности разговора с парнем у психотерапевта, поэтому Соболев решил, что заставит того подписать обязательство о неразглашении.
Убедившись, что подвоха быть не может и он все предусмотрел, Соболев пропустил Шмелева через турникет и прошел сам. В последний момент он не удержался от торжествующего взгляда в сторону Юли. Тот как бы говорил: «Вот видишь, он не прошел!»
Юля только улыбнулась в ответ.
⁂
Когда капитан Соболев и психотерапевт, имени которого Юля не запомнила, скрылись за поворотом коридора и шорох их шагов стал звучать тише, Влад нетерпеливо заявил:
– Идем отсюда, делать здесь больше нечего.
И он выставил локоть, предлагая Юле проводить его к выходу. Трость он держал в руке, но раскладывать ее не стал.
– Что-то подозрительно быстро вы сдались, – заметила Юля, помогая Владу преодолеть двойную дверь. – Дайте угадаю: этот якобы психотерапевт на самом деле ваш агент, который потом в деталях расскажет вам о ходе допроса?
Выйдя на крыльцо, она сразу приметила на парковке БМВ Влада, рядом с которым меланхолично курил Игорь, а вот дяди нигде видно не было, как и его машины. Похоже, та магическим образом все-таки завелась без дополнительных усилий.
– Ты меня переоцениваешь, – улыбнулся Влад, останавливаясь и вынуждая остановиться ее. – Психотерапевт – это настоящий психотерапевт, у которого я как раз был на приеме, когда моя рука нарисовала новую картинку.
– Вы были на приеме у психотерапевта? – Юля подозрительно сощурилась. – Хотите поговорить об этом?
– Честно говоря, не особо.
– Ладно. Но вы же все равно надеетесь, что он вам все расскажет, да? – не унималась Юля. – Иначе почему вдруг так легко ушли? Да еще и рисунок отдали…
– Рисунок мне не жалко, у меня есть его фотография, – отмахнулся Влад. – И я сомневаюсь, что Валентин Евгеньевич что-нибудь мне расскажет. Соболев наверняка заставит его подписать какое-нибудь обязательство о неразглашении. А если этот парнишка еще и пациентом его станет, то тут уж точно подробностей не дождешься. Нет, я, конечно, спрошу, но шансов получить ответ мало.
– Тогда в чем смысл? – не поняла Юля.
– Я искренне надеюсь, что рисунок и Валентин Евгеньевич помогут полиции. Соболев хороший сыщик. Немного зашоренный, но не глупый. Пусть расследует то, что умеет. А мы будем двигаться параллельным курсом.
– Да? А что именно мы собираемся расследовать?
– Пока не знаю. Ты голодна? Я вот что-то проголодался, а любая тема становится не такой страшной, если обсуждать ее за едой.
Юля была не просто голодна, а голодна зверски. Ее знобило, в животе ныло и урчало, голова начинала раскалываться, а доносящийся откуда-то запах хот-догов вызывал такое слюноотделение, что можно было захлебнуться. Она с трудом удерживала себя от того, чтобы побежать к палатке с этими хот-догами и купить себе сразу три. Новый год еще не скоро, сегодня можно и поесть, раз уж день пошел кувырком.
– Я только обедала и было это давно, – вздохнула Юля, стараясь сохранить лицо. О том, что обед состоял из бутылочки йогурта, пары хлебцев и чашки кофе, она решила умолчать.
– Тогда куда бы ты хотела пойти? Я угощаю, но ты можешь выбрать.
– Нет уж, выбирайте сами, раз угощаете, – улыбнулась Юля. – Не думаю, что вам понравятся привычные мне варианты.
– Почему?
– Потому что я бы сейчас просто купила хот-дог в палатке, которая, судя по запаху, стоит где-то рядом. Думаю, у проспекта. Но вы вряд ли такое едите.
– Какое – такое? – насмешливо уточнил Влад. – Сосиски и хлеб?
– Поганые сосиски с сомнительным хлебом, – пояснила Юля.
Он повернулся к ней всем корпусом и, если бы мог, наверняка укоризненно уставился бы на нее, но его глаза как всегда смотрели в пустоту.
– Юль, знаешь, я ведь не наследный принц, родившийся в роскоши. Мой отец не всегда был владельцем огромного холдинга. Мое детство пришлось на девяностые, так что поганых сосисок в нем хватало. Возможно, они были даже хуже, чем те, которые готовят в той палатке сейчас, но я их обожал.
Юля удивленно приподняла брови, чего он, конечно, не увидел, и недоверчиво уточнила:
