– О «Радуге»?
– Нет, – честно призналась она, снова медленно шагая вперед. – Совсем о другом.
– Поделишься?
– Вам не понравится.
– Откуда ты знаешь?
– Интуиция.
– Может, проверим?
Она вздохнула и, не моргнув глазом, соврала, потому что не знала, как еще вернуться к нужной теме (и потому что не хотела рассказывать про свой сон):
– О юбилее вашего отца.
Влад демонстративно застонал.
– Серьезно? Тебе подумать больше не о чем?
– Мне звонил ваш брат. Хотя я не давала ему свой номер.
– Такая малость его вряд ли остановила бы. Он умеет быть настойчивым, – недовольно процедил Влад. И помолчав, уточнил: – Снова будешь пытаться меня уговорить?
– А у меня есть шанс?
– А почему ты хочешь преуспеть? Какое тебе дело до моих отношений с семьей?
Юля ответила не сразу. Они успели дойти до конца короткой дорожки и повернуть на длинную. Влад терпеливо ждал.
– Сама не знаю, – наконец выдохнула она. – Просто… Наверное, мне кажется неправильным, когда родственники… родители и дети вычеркивают друг друга из жизни. Мой родной отец почти перестал со мной общаться, когда они с мамой развелись. Так, звонил иногда, с днем рождения поздравлял. А когда мне исполнилось восемнадцать, и это перестал делать. Я все еще шлю ему сообщения в его день рождения, потому что… звонок он всегда пропускает, не отвечает. Он пишет в ответ: «Спасибо». Но если бы вдруг он пригласил отпраздновать с ним, я бы пошла…
– В надежде, что он увидит, какая ты хорошая, и вернется в твою жизнь?
Юля прикусила язык, в который раз пожалев, что слишком разоткровенничалась с ним. Комментарий прозвучал резко и как-то… обидно. Как будто Влад заранее был уверен, что она не может оказаться достаточно хороша, чтобы ее отец решил возобновить с ней общение.
Видимо, Влад что-то такое почувствовал в ее молчании, потому что вдруг остановился, повернулся к ней и перехватил руку, которой она держалась за его локоть, сжал ее в своих ладонях.
– Юль, поверь мне, я все понимаю. Он бросил тебя, и ты наверняка с детства задавалась вопросом, почему это произошло, что ты сделала не так. Вероятно, поэтому ты так не уверена в себе, все время стараешься угодить другим людям, получить их одобрение, не умеешь им отказывать. Даже моему брату, которого знаешь пять минут. Только пойми: даже если тебе удастся меня уговорить, твой отец не станет любить тебя больше. И если ты похудеешь на пару килограммов, этого тоже не произойдет. Потому что дело вообще не в тебе, а в нем. Это не ты оказалась недостаточно хороша, это он был не готов стать отцом. И оказался слишком слаб, чтобы принять свершившийся факт…
Он осекся, когда Юля вырвала руку из его ладоней и спрятала ее в кармане куртки, сделав шаг назад.
– При чем здесь мой отец? Я просто привела пример! Я не пытаюсь заслужить чье-либо одобрение. И уж тем более мне плевать на одобрение вашего брата! Я просто говорю, что нельзя отталкивать протянутую руку из-за давних обид. Это ведь семья! Она такая, какая есть, другой не будет. Вы же мне это и втолковывали! А сами сидите в одиночестве и дуетесь из-за непонятных претензий к человеку, который, по вашим же словам, всегда о вас заботился. Смотреть больно, если честно, на вас со стороны. Мы знакомы неполных три месяца, а ваш брат едет ко мне из Москвы и поджидает у дома, потому что считает, что только я могу повлиять на ваше решение. Вы хоть понимаете, какой это отстой?! Я же вам всем совершенно чужая…
– Ты мне не чужая, – перебил Влад спокойно, и она замолчала, словно с разбегу налетела на невидимую стену. – И неважно, как давно мы знакомы. Ты этого не понимаешь, конечно… Потому что…
Он осекся, делая глубокий вдох, который выдал внезапно накатившее на него волнение. Ладони Влада сжались в кулаки, но он заставил себя снова расслабить пальцы и опустить руки.
– Потому что не представляешь, в какой я сейчас панике. Ведь ты можешь развернуться и уйти, а я останусь на этом месте, не зная даже, как добраться до дома. Ты окружена миром, а я окружен пустотой, в которой ты сейчас мой единственный ориентир. Я могу быть тебе чужим, но ты мои глаза, а потому часть меня. Я завишу от тебя… позволяю себе от тебя зависеть, потому что доверяю. И мой брат это понимает.
Юля, лишь теперь осознавшая, как он отреагировал на отнятую руку, торопливо сделала шаг вперед и снова сжала его ладонь, давая понять, что никуда не собирается уходить. Как он вообще мог подумать такое?
– Ну, хорошо, раз так… – протянула она, немного растерявшись после его признания. – Тогда почему вы не хотите прислушаться ко мне?
– И пойти на юбилей?
– Да.
– А ты пойдешь со мной?
– Эм… Зачем?
– За компанию, – улыбнулся Влад, возвращая себе привычное самообладание.
– Не думаю… Нет, серьезно, это будет неуместно.
– Тогда и я не пойду.
Юля удрученно покачала головой.
– Это нечестно! Это же ваша семья.
– Но без поводыря даже в кругу семьи я чувствую себя некомфортно.
– Вы можете взять с собой Игоря, ему наверняка будет привычнее.
– Когда он держит меня за локоть, мне не так приятно, как когда это делаешь ты.
Юля не выдержала и рассмеялась.
– Вы знаете толк в эмоциональном шантаже.
– Так ты пойдешь?
– Я подумаю.
– Ладно, остановимся пока на этом, – решил Влад. – Честно говоря, я уже замерз и проголодался. А ты? Может быть, пообедаем вместе? Как насчет итальянской кухни? Твой брат любит пиццу?
– Конечно, он любит пиццу, но вы уже вчера кормили меня ужином, – напомнила Юля, давая понять, что это заставляет ее чувствовать себя неловко.
– И что?
– Вы же наняли меня, чтобы я вам готовила. А вместо этого водите по ресторанам. Есть в этом что-то неправильное. Вам не кажется?
– Не преувеличивай, – фыркнул Влад. – Всего-то пару раз и сводил. И то только тогда, когда ты слишком занята другими моими заданиями.
– Ладно, сейчас посмотрим.
Юля помахала рукой Семке, подозвала к себе. Взмыленный и изрядно заляпанный летящей из-под ног грязью, он подбежал к ней, заранее изображая на лице страдание, чтобы выклянчить «добавленное время», но Юля опередила его:
– Тут дядя Влад предлагает сводить нас на пиццу. Ты как?
Хмурый лобик тут же разгладился, а в глазах загорелось предвкушение: пиццу брат обожал почти так же сильно, как и шоколадно-ореховую пасту на завтрак, а сейчас еще наверняка был очень голодным после учебного дня и беготни по полю.
– Я за!
– А я против! – неожиданно заявил Влад, поморщившись как от резкой зубной боли. – Категорически против называться «дядей». Имени вполне достаточно, как мне кажется.
