Но факт оставался фактом: на полу лежало несколько кусочков, а не просто одна веревка, на которой случайно развязался узел. Соболев наклонился и присмотрелся, только теперь замечая в местах разрывов кое-что странное.
Они были подпалены. Словно веревку подожгли в нескольких местах, она прогорела, а лопнули в лучшем случае последние нити. Но откуда могли взяться такие подпалины? Даже если бы у Юли была припрятана зажигалка, связанными руками невозможно подпалить веревку в нескольких местах!
– Чертовщина какая-то… – пробормотал Соболев себе под нос и торопливо вышел из комнаты, а потом и из корпуса, чтобы присоединиться наконец к коллегам, работающим в подвале.
Логинов к этому моменту успел закончить с осмотром, поэтому стоял в коридоре вместе с хмурым Велесовым и как всегда ненормально спокойным Петром Григорьевичем. Труп парня из комнаты уже выносили в черном мешке, чему Соболев был бесконечно рад: недельные трупы никогда не вызывали у него восторга, даже если тело лежало в подвале в конце ноября, то есть почти что в умеренном холодильнике.
Пропустив носилки к выходу, Соболев подошел к коллегам и протянул руку для приветствия следователю, с которым не успел пересечься раньше.
– Ну что тут у вас?
– А ты сам посмотри, – со странным выражением предложил Велесов, пожимая его руку, но при этом обмениваясь многозначительными взглядами с Логиновым и Петром Григорьевичем. – И скажи, на что это похоже.
Соболев вопросительно посмотрел на напарника, но тот только меланхолично дернул плечом, мол, от меня подсказок не жди. Пришлось все-таки самому заглянуть в комнату.
– Твою ж мать… – вырвалось у него.
Он сразу понял, на что намекал следователь. Они не разглядели этого на сумбурном видео, присланном Алексу, но на полу комнаты была начерчена огромная пентаграмма. Такая же, как в Грибово. Или безумно похожая. Подсохшая кровь разлилась как раз внутри, позволяя представить, как лежало тело. Наверняка руки и ноги попадали на лучи пятиконечной звезды.
Кукла тоже сидела внутри пентаграммы и теперь смотрела лишь на кровавое пятно.
– С этого дня у нас в городе официально орудует серийник, – не то с радостью, не то просто с гордостью заявил Велесов. – Как я и говорил.
Сообщив эту новость, он тоже направился к выходу из душного подвала, в котором до сих пор пахло смертью. За ним потянулись и Логинов с Петром Григорьевичем, не дожидаясь, когда Соболев осознает свою неправоту и последует за ними.
Ему понадобилось не больше тридцати секунд. Он уже повернулся и сделал шаг к выходу из комнаты, когда по неосторожности наступил на что-то. Это была кукла поменьше. Рядом с выходом валялась еще парочка таких, подтверждая рассказ темноволосой девчонки. Остальных вероятно сдвинуло к стене дверью, когда ее открывали.
– Бред какой-то, – снова пробормотал Соболев, чувствуя, как пересыхает в горле и становится очень неуютно.
Тихий смех за спиной заставил его торопливо обернуться, ища взглядом того, кто притаился в темном углу.
Но, кроме куклы, никого не увидел. Та теперь смотрела не на пятно подсохшей крови, а на него. И Соболев готов был поклясться, что она ему хитро подмигнула.
